Цена измены
Шрифт:
Глава 10
Через пятнадцать минут я нехотя, пальцами ноги, выдернула пробку из слива. В жаре меня разморило, и хотелось только одного — спать. Рухнуть на эту большую совковскую кровать, укрыться одеялом, и завтра, желательно, проснуться дома, в Москве.
Выбравшись из ванной, я вытерла ладонью вспотевшее зеркало. Красные щёки, красные глаза, волосы от пара закрутились в мелкие колечки. А ещё я обратила внимание, какая я всё-таки толстая. Жир, казалось, свисал отовсюду: с боков, с живота, откуда ни возьмись взялся второй подбородок. “Нет,
Глеб стоял спиной у окна и курил. Он снял пальто, тёмный кашемировый свитер с горлом облегал крепкий торс и руки. Сколько ему? Тридцать пять? Сорок? Даже этого я не знаю. Сон как рукой сняло. На тумбочке стояло открытое вино, и два наполненных бокала. Услышав, что я вошла, он обернулся, и выкинув окурок, закрыл окно.
— Какая ты милая, просто чудо, — улыбнулся он, и я почувствовала себя голой.
— Издеваешься?
— Вовсе нет. Я всегда говорю правду. Выпьем? — он кивнул на вино. Мельком я взглянула на висевшие на стене часы — начало четвёртого утра. Рановато для аперитива. Так как в комнате были только кровать и кресло, и выбирать не приходилось, мы сели на край кровати, заняв при этом почтительное пионерское расстояние.
— По-моему, здесь всё скрипит: лестницы, двери, кровати, — попыталась пошутить я, но он не поддержал.
— За встречу?! — Глеб поднял бокал, и мы громко чокнулись.
За первым бокалом пошёл второй, моё напряжение немного спАло, как-то неожиданно завязался разговор. Накинув пальто мы вышли покурить на маленький балкон, с которого открывался вид на густой лес и стоянку, на которой стоял единственный автомобиль — одиноко припаркованный Фольксваген Глеба. Мы стояли прижавшись друг к другу, и любовались зимней ночью.
— Здесь так темно… когда будет рассвет?
— Это полярная ночь, Софи, она здесь почти круглые сутки, — улыбнулся он, и в который раз я ощутила себя глупой школьницей. — Я рад, что у тебя появились какие-то дела в С. и ты прилетела, — выпуская облако дыма, произнес он.
— У меня нет никаких дел в С. Я прилетела к тебе… — тихо произнесла я. Он снова улыбнулся. — Только не говори, что и это ты знал…
— Я знал, — он посмотрел на меня, сверкая огоньками своих нечеловеческих глаз.
Тогда его несовершенная внешность показалась мне невероятно красивой. Мужественной. Дождь прекратился, и крупные легкие снежинки опускались нам на плечи. Мне дико захотелось его поцеловать, но я знала, что этого делать нельзя. Это все вино и адреналин, — внушала я себе, не отрывая взгляда от его губ. Зайдя в комнату, запустив в нее хоровод снежинок, Глеб вдруг засобирался.
— Тебе, наверное, пора спать. Я пойду.
— Хорошо, — покорно произнесла я, присев на край кровати, наблюдая, как он надевает пальто.
— Ну пока… — прощание прозвучало больше как вопрос.
— Пока, — прошептала я, и дверь с лёгким скрипом закрылась.
Вот и всё, он ушёл. И что дальше? Что теперь дальше? Неожиданно я ощутила острую пустоту. Я сижу одна в этом номере, и мне безумно не хватает этого человека. Я не хочу чтобы
Резко поднявшись, я босиком выбежала в коридор. Освещаемый тусклой сороковаттной лампочкой коридор был пуст. Забежав в номер, и распахнув двери балкона, я в одном халате выскочила на мороз. Фигура Глеба в черном пальто медленно удалялась в сторону автомобиля, огонёк сигареты тускло мелькал в ночи.
— Глееб! — крикнула я, и, медленно остановившись, он обернулся. — Как же ты поедешь? Ты же выпил!
— Как-нибудь доберусь, это тебе не Москва, — ответил он, и неспеша пошёл к автомобилю.
Я обернулась на номер, и лихорадочно начала искать зацепки, чтобы его остановить. Вдруг на полу у кровати я увидела забытый им шарф. Я чуть не вскрикнула от радости. Забежав внутрь и схватив шарф, я снова выбежала на балкон.
— Глеб! Шарф! Ты забыл шарф! — крикнула я, размахивая им надо головой, словно флагом. — Возвращайся!
Немного подумав, и пикнув брелком машины, закрыв, он неторопливо направился обратно в сторону отеля.
Забежав в номер, я встала у двери, держа шарф обеими руками, как маленький ребенок любимого мишку. В таком виде меня и застал Глеб. На его волосах таяли снежинки, а на губах играла лёгкая полуулыбка.
— Вот, ты… забыл… — сказала я, протянув мягкий шарф из тёмно-синей шерсти. Взявшись за его край, он немного притянул меня к себе. Мы стояли совсем близко друг к другу, и только сейчас я заметила, что он выше меня на целую голову. Стояла такая тишина, что мне казалось, что я слышу, как бьются наши сердца. От него пахло сигаретами и вином, хвоей и снегом. А ещё от него пахло мужчиной. Встав на цыпочки я его поцеловала.
Закрыв дверь, не разжимая объятий и не прекращая целоваться, он уверенно увлёк меня в сторону кровати…
Глава 11
Открыв глаза, я долго не могла понять, где нахожусь.
В комнате было темно, и непонятно, ночь сейчас или вечер, или вообще раннее утро. Жутко болела голова и всё тело. Глеб спал рядом, уткнувшись в подушку лицом. Я вспомнила всё что между нами было, и почувствовала, как краснею. Мне было стыдно, но такой счастливой я не ощущала себя уже много лет. Да и была ли я когда-нибудь вообще такой счастливой? Дикарь. Настоящий северный мужчина. Волк. Я ещё раз взглянула на него, и мне захотелось его обнять, провести пальцами по спине, но я не знала, имею ли я право это делать.
Да, после всего, что между нами было, я боялась к нему прикоснуться.
Тихо поднявшись, я прошмыгнула в ванную, и глядя на себя в зеркало, глупо улыбнулась. Растрепанная, с красными пятнами на груди и бёдрах, которые скоро превратятся в синяки, сонная и немного пьяная. Но очень счастливая. Какой ценой мне далось это счастье, я старалась не думать. Быстро умывшись и почистив зубы я снова вошла в комнату: Глеб спал так же на животе, укрытый до пояса белоснежным одеялом. Подойдя к окну я отодвинула занавеску: казалось, что стало чуть светлее, но была по-прежнему ночь. Я взглянула на часы. Половина одиннадцатого. Неужели ночи?