Цена клятвы
Шрифт:
Грегор перевел взгляд на спящую Ириталь.
— Скоро ли посол придет в себя?
Брат Аристид неопределенно пожал плечами.
— Сложно сказать. Быть может завтра, быть может через несколько дней. Полное выздоровление возможно лишь в состоянии абсолютного покоя, но этот момент неминуемо приближается. Дыхание ее превосходительства ровное, сердцебиение умеренное, начинает возвращаться румянец. Милостью Хранителя она вернется к нам.
— Хочется верить, — тихо проговорил Альдор.
Брат церкви прикрыл глаза и снова взялся за книгу:
—
Альдор отрешенно наблюдал за Грегором, медленно погружавшим перепачканные кровью узников руки в таз. Поднявшийся пар окутал лицо товарища, один рукав рубахи Волдхарда раскатался, и герцог раздраженно приладил его обратно. Барону же хотелось не просто умыться, но с головой залезть в чан с кипятком и тереть себя до волдырей, лишь бы избавиться от липкого и грязного отвращения к самому себе. Плетение интриг, работа с ядами, пытки… Они едва притронулись к настоящей политике, но Альдора уже выворачивало от нее наизнанку. Было очевидно, что молодой Волдхард так и не смог подготовиться к свалившимся на него последствиям.
Но так ли был готов к этому сам Альдор?
Пока новоиспеченный эрцканцлер остервенело оттирал руки и лицо от последствий допроса, Грегор успел переменить одежду и с наслаждением хрустел пальцами на балконе, ловя лучи клонившегося к закату солнца. Барон бросил мокрое полотенце на спинку стула и налил полстакана кислого хайлигландского вина. Опрокинув его залпом, он вытер подбородок и подошел к другу.
— Я найду тебе палача, которому можно доверять, — твердо сказал Альдор. — Хватит самим пачкать руки.
Волдхард кивнул в сторону Гацонского тракта:
— Не утруждайся, он уже прибыл.
Барон проследил за направлением взгляда друга. Грегор смотрел на тащившийся по южной дороге караван. Пешие и конные вооруженные люди, несколько повозок со скарбом, телеги и стадо коров. Купцы, крестьяне, рабочие и рыбаки, бабы с ребятней, солдаты и бродяги, шлюхи и попрошайки — все шли бок о бок в нескончаемой пестрой толпе, над которой возвышалась седая голова Артанны нар Толл.
Альдор насчитал около пяти десятков хорошо вооруженных воинов без опознавательных знаков и штандартов. Командир отряда ехала верхом на вороном коне.
— Здесь не вся «Сотня», — недовольно сказал барон. — Я надеялся, она приведет всех.
Грегор пожал плечами:
— Она здесь, и это важнее всего.
Величественные башни Эллисдора мрачно возвышались над городом в лучах закатного солнца. Расположенный на холме замок казался черной громадиной на фоне серо-оранжевого неба, ровные квадраты бойниц мрачно взирали на путников слепыми глазницами. Городские ворота оставались открытыми, но стражники уже вовсю подгоняли местных жителей короткими криками. Зажиточные горожане и оборванные беженцы, всадники и пешие — все спешили укрыться от холодной ночи за стенами столицы Хайлигланда.
Джерт украдкой рассматривал своего нанимателя. Артанна держалась в
— Какие-то проблемы, командир? — спросил энниец.
— Что?
— Как на казнь едешь, говорю.
— Кто знает, Медяк, кто знает…
— Не ладишь с герцогом?
— Не совсем так, — тонкие губы наемницы изогнулись в кривой ухмылке. — У нас с Волдхардами давние и весьма сложные отношения, но мне лень рассказывать. Если интересно, спроси кого-нибудь другого. Тебе такого напоют, что икать будешь.
— Интригующее заявление, — хмыкнул энниец.
Вагранийка не ответила, натянула капюшон плаща на самые глаза и пустила лошадь рысью. Джерт пару мгновений смотрел ей вслед, а затем развернул коня и направился к Белингтору.
Артанна нервничала. Она ненавидела Эллисдор с той же силой, с какой была к нему привязана. Холодная и неприветливая столица Хайлигланда стала центром, вокруг которого крутились все выпавшие на ее долю несчастья, сосредоточением мрачных воспоминаний, топить которые приходилось на дне бутылки.
Причина опалы Дома Толл в Ваг Ране до сих пор казалась Артанне неясной, однако благоразумие настойчиво советовало не ворошить прошлое. То была не ее война, хотя сама Артанна и стала ее жертвой.
Но Рольф развязал другую. Жениться на леди Вивиане, он, разумеется, женился, да и супружеский долг выполнял со свойственной Волдхардам обстоятельностью, однако в остальное время предпочитал делить ложе с Артанной, не скрывая своих предпочтений. Скандал захлебнулся, не успев начаться: заткнуть можно даже самую влиятельную особу, если знаешь, какой совать кляп. Артанна и Рольф знали. Практически все, кто был посвящен в то дерзкое предприятие, уже давно почивали на небесах: кому-то посчастливилось умереть от естественных причин, иным — помогли. Ибо о некоторых вещах лучше помалкивать до самой смерти.
Как бы то ни было, со смертью Рольфа в Хайлигланде умерло все, чем дорожила Артанна. Но клятва, данная герцогу перед отъездом в Гивой, все еще имела силу.
Зачем она дала то обещание? Из-за уверенности, что Грегор никогда не обратится к ней, памятуя о ее репутации? Из желания облегчить страдания Рольфа? Ради успокоения собственной совести? Но причины уже не имели значения. Грегор призвал Артанну, и ей следовало отдать долг.
Два десятка гвардейцев вышли навстречу наемникам. Обменявшись формальными приветствиями, вместе они преодолели мост и оказались во дворе замка. Вид эллисдорских воинов внушал уважение — все в добротных кольчугах, вооружены мечами и топорами, на головах — начищенные до блеска шлемы, за спинами — крепкие щиты.