Цена мести

Крейвен Сара

— Я не решаюсь спрашивать, — осторожно начал Каз, когда риелтор тактично удалился в прихожую, — но не кажется ли тебе, что эта квартира нам подходит?

И она честно ответила:

— Я могла бы быть счастлива здесь.

Тарн не представляла, как квартира выглядит сейчас, после того, как в ней поработали декораторы.

— Обещай, что не будешь приходить и подглядывать, — смеясь, попросил Каз. — Я хочу сделать тебе сюрприз.

Нет, она не должна думать об этом. Иначе сойдет с ума. И, пытаясь отвлечься,

Тарн включила телевизор.

«Ведет передачу Джинни Фрезер», — говорил диктор.

— Ничего себе отвлеклась, — пробормотала Тарн, выключая телевизор.

Каз, вероятно, вернется к Джинни. Ее губы дрогнули, когда она подумала о реакции на это Грейс.

И замерла. Брендан и Грейс, узнав, что церемония не состоится, испытают шок. Что Каз скажет им? Какое даст объяснение? Может, они не удивятся, потому что все время знали об Эви?

Она не хотела верить этому.

Ключ от новой квартиры лежал во внутреннем кармашке. Тарн боролась с искушением.

Что плохого в том, что она разок взглянет? Каз не узнает. Сегодня он наслаждается последним холостяцким вечером.

Тарн накинула поверх платья тонкий жакет, вышла на улицу и поймала такси.

Добравшись до места, она набрала код на двери подъезда и поднялась на лифте на верхний этаж.

Она отперла дверь, вошла в прихожую и остановилась, вдыхая запах свежей краски и только что покрытого лаком пола. Затем направилась в гостиную и невольно вскрикнула от удовольствия. Мебель, которую обещали доставить через несколько недель, уже привезли и распаковали. Только картины Каза по-прежнему лежали в коробках.

Все расплылось у нее перед глазами. Тарн шла в кухню, но по какому-то наитию вдруг открыла дверь в спальню.

Кровать была застелена бельем кремового цвета, которое она сама выбрала, а в ногах лежало золотистое покрывало.

«Я могла бы быть счастлива здесь…»

Тарн закрыла глаза и стояла неподвижно, обхватив себя руками, пока не ощутила, что она уже не одна. Она медленно обернулась и увидела Каза.

— Ты все-таки не смогла удержаться.

— И ты тоже. — Внутри у нее все дрожало, кровь звенела в ушах. — Я думала, ты с приятелями.

— Напиваюсь? — Его тон был несколько холоден. — Не угадала. Хотя несколько дней назад я действительно пообедал с Бренданом.

По комнате разлилось напряжение, теплое и живое, как электрический ток. Тарн кончиком языка облизнула пересохшие губы:

— Картины еще не повесили.

— Я решил, что мы сделаем это вместе, когда вернемся из свадебного путешествия.

— Да, — кивнула она. — Это хорошая мысль.

Ей хотелось крикнуть: «Неужели ты настолько слеп, что не видишь моих намерений в отношении тебя?!»

— Все выглядит замечательно, — сказала Тарн вслух. — Лучше, чем я могла вообразить. Понимаешь, мне необходимо было увидеть все это.

Каз остановился в нескольких шагах

от нее. Его глаза смотрели на нее ласково и жадно.

— Какое совпадение, — заметил он. — Видишь ли, мне тоже было очень, очень нужно увидеть тебя здесь.

Он протянул к ней руки, и она бросилась в его объятия, как птица в гнездо.

Их губы встретились и слились в жарком порыве.

И когда он взял ее на руки и понес к кровати, Тарн поняла, что у нее нет сил отказать ему. И себе.

Глава 12

Кровать, на которую осторожно опустил ее Каз, была мягкой и уютной. Тарн смотрела на него, чувствовала, как внутри зарождается дрожь, и знала, что это дрожь не боязни, а ожидания.

Но когда Каз хотел зажечь стоявшую на ночном столике лампу, она удержала его:

— Нет. Пожалуйста.

— Но я должен видеть тебя, дорогая, — проговорил он хрипло, — и хочу, чтобы ты видела меня. Никакой темноты между нами, Тарн, любовь моя. Ни сегодня, ни когда-либо.

Она смотрела, как Каз раздевался, спокойно и уверенно, пока не остался в шелковых трусах, которые ни в коей мере не скрывали его возбуждения. И когда он лег рядом с ней и притянул ее к себе, Тарн обняла его не колеблясь.

Они лежали в объятиях друг друга, залитые падавшим на постель мягким светом, обмениваясь нежными медленными поцелуями. Тарн дотронулась до его щеки и очертила пальцем жесткую линию рта. Каз поймал ее палец губами и пососал, заставляя ощутить, как внутри разгорается жар, как мышцы напрягаются от желания. Тарн обняла Каза за шею и прильнула к нему, молчаливо отдавая себя.

Он начал неспешно раздевать ее:

— О боже, как ты прекрасна. Прекраснее, чем я ожидал. Мне страшно прикасаться к тебе. Я боюсь потерять контроль над собой и погубить для тебя эту ночь.

— Не погубишь, — прошептала Тарн, взяла его руку и поднесла к груди как знак поощрения, как обещание.

И охнула, как только его пальцы коснулись сосков. Потом губы Каза вновь дотянулись до ее губ и раскрыли их в страстном поцелуе.

Тарн тоже ласкала его, гладила мускулистые плечи, спину, пока не коснулась трусов. Ее рука скользнула под шелковую преграду, и инстинкт подсказал нужные движения, нужные ласки.

Каз издал какой-то звук, что-то среднее между смешком и стоном. Он сбросил трусы, а потом приподнял Тарн, уложил на сложенные горкой подушки и, склонив голову, стал целовать ее груди, проводя языком по чувствительным соскам. Она застонала от утонченного наслаждения.

Тарн, опустив руку, нашла твердое бархатистое копье. Тело мужчины содрогнулось в ответ.

Она сама трепетала от нетерпения.

Каз прошептал:

— Подожди, дорогая. Еще чуть-чуть подожди.

Казалось, прошла вечность, пока она не ощутила нежное движение его пальцев у самого своего женского естества.