Цена моей нелюбви. Я тебя верну

Шторм Вера

Альпарслан тоже встаёт и останавливается настолько близко, что в нос моментально ударяет его запах. Я вздергиваю подбородок и смотрю на него снизу вверх.

— Мне было нужно, чтобы ты отдалилась от меня. Нужно, понимаешь? Я специально подтолкнул тебя к разводу. Был вынужден поступить именно так. Другого выхода не было.

Он говорит настолько спокойным тоном, что становится ещё труднее дышать, потому что каждое его слово — как удар под дых.

— Ты сказал, что любишь другую, — напоминаю я ледяным голосом.

Руки начинают дрожать,

как и я сама. От злости и ярости. Оттого, как он ведёт себя — невозмутимо и максимально сдержанно. Альпарслан не любил, когда с ним разговаривали на повышенных тонах, но сейчас... он демонстративно хладнокровен.

— Я много чего тогда говорил. Но ничто из сказанного не было правдой, Дарина. После нашего брака у меня не было связей с другими женщинами. Не было необходимости. Гейдарова моя бывшая, не отрицаю. Я воспользовался ей приблизил к себе после того, как распространились сплетни о том, что мы с тобой развелись. Думаешь, мне было в кайф иметь дело с бандюганами, которые хорошенько подставили твоего отца и брата, а потом принялись и за мою семью? Думаешь, было в кайф жить вдалеке от семьи? От жены и ребенка? Да, я не знал о твоей беременности. Наверное, оно и к лучшему. Потому что если бы знал... Просто сошел бы с ума!

Стараюсь адекватно анализировать слова Альпарслана. Я понятия не имею, о какой подставе идёт речь. Не знаю, насколько правдивы его слова, но по выражению лица вижу, что он не врёт. Потому что Чакырбейли смотрит так... С такой горечью в глазах... В глазах, которые поблескивают...

Я выдыхаю. Отворачиваюсь, прижимая ладонь ко рту. Хочется закричать, сказать, что он просто морочит мне голову, но слова комом застревают в горле. Слез нет. Они лежат тяжестью в груди, не желая вырываться наружу. Возможно, поплачь я сейчас, мне стало бы гораздо легче. Но я не могу.

— Послушай меня, Дарина…

Я чувствую, как тяжёлые ладони ложатся на мои плечи, разворачивают к себе лицом. Я не смотрю на него. Устремляю взгляд на его шею, мысленно подмечая, как тяжело вздымается его грудь. Как дёргается кадык.

— Я тебе не верю. Ты меня не только унизил. Не только растоптал и опозорил. Ты лишил меня всех. Все считали меня ветреной. Считали, что я изменила своему мужу. Что я… Господи...

— Моя семья никогда не считала тебя такой.

— Да ты меня к своему отцу отправил, будь ты неладен! — кричу я, вспоминая тот день, тот наш разговор с Альпарсланом. — Заставил сказать, что развод — моя инициатива!

— Будь все иначе, Дарина, он лишил бы меня всего. Лишил бы должности руководителя компании, и тогда я хер смог бы разобраться со всеми проблемами и вычислить крысу среди своих. Твоему брату угрожало двенадцать лет тюрьмы. Отцу — восемь. Ты этого хотела?

Нет, не хотела. Я вообще ничего никогда не хотела, кроме спокойной жизни. Но увы, ее у меня нет уже больше двух лет.

Подняв взгляд на Альпарслана, я отрицательно мотаю головой и как в бреду повторяю:

— Я тебе не верю.

Чакырбейли сжимает

мой подбородок и заставляет смотреть ему в глаза, в которых столько боли и злости, что я начинаю задыхаться. Большим пальцем он гладит мою щеку, касается нижней губы и тянет ее вниз, смотрит на мой полуоткрытый рот. И шумно сглатывает перед тем, как отпустить.

— Ты не можешь тут больше оставаться, Дарина, — твердо говорит Альпарслан. — Абрамов раскололся и больше не будет адекватен. Теперь он тоже наш враг.

Нахмурившись, я впиваюсь в лицо Альпа вопросительным взглядом. Наш враг — громко сказано. У меня могут быть с кем-то разногласия, однако врагов нет.

Я всё жду, когда он продолжит. Но вместо этого Чакырбейли разглядывает меня так, будто впервые за долгое время позволяет себе это делать.

Я сразу же вспоминаю заплаканное лицо Альмиры... И Руслана. Неужели это действительно правда, и Альп в курсе?

Буквально разрывая наше единение, раздается звук протяжной мелодии. Кто-то звонит Альпарслану. Сделав шаг назад, он вытаскивает из кармана брюк телефон. Хмуро и со злостью пялится на экран до того момента, пока звонок не прекращается.

Не проходит и минуты, как доносится трель звонка и моего мобильного. Он в сумке, а она лежит на диване. Однако не успеваю я сделать и шагу, как Альпарслан хватает ее и мигом достает оттуда не только мой телефон, но и документ, который я якобы подписала. Тот самый контракт на пять лет. Подставу Руслана.

— Зачем он тебе звонит?

После краткого осмотра Чакырбейли протягивает мне мобильный, на экране которого высвечивается номер Руслана.

Однако документы Альп не отдает. Пробегает по ним глазами и с каждой минутой хмурится все сильнее. Между бровями образовывается складка, а затем он резко произносит:

— Что за чертовщина, Дарина?

— Отдай, — требую я слабым голосом. — Отдай, Альпарслан, — повторяю с нажимом, понимая, что слушать меня он не собирается.

— Я спрашиваю, что это за хрень? — Он повышает тон. — Откуда это? Когда подписала?

— Да не подписывала я ничего! — Как ребенок, топаю ногой, чувствуя, как злость бьёт в затылок и растекается по всему телу. — Как же я устала от вас! Да сколько же можно! Нужно было собрать вещи и уехать как можно дальше от всех. От Руслана в том числе! Какая же я глупая! Дура по жизни! Наивная! Потому что с лёгкостью доверяюсь людям, а потом обжигаюсь!

Альп не слушает меня. Он прячет документ в карман, и не думая его возвращать. Но я вижу, как изменилось выражение его лица. Стало жестче и злее.

— Ты переедешь отсюда. В наш дом, — цедит бывший, делая шаг в мою сторону.

— Да никуда я не перееду! — восклицаю я, в защитном жесте обнимая себя руками. — Оставьте все меня в покое.

— Руслан не такой, Дарина, каким хочет казаться , — объясняет Альп, будто ребенку. — Поэтому ты с ним не останешься. Конечно, я не ожидал такой подставы с контрактом. Я же его прикончу. Он допрыгался.