Цена наслаждения
Шрифт:
Вспоминая, как она в детстве вместе с дедушкой сажала колючий кустарник, чтобы защитить их форт, и как они, двое заговорщиков, тащили все теплое и сладкое, что кухарка ставила остывать на подоконнике, Тори улыбнулась.
Наклонившись и поцеловав деда в щеку, она оставила старика его снам.
Только выйдя в коридор, Тори осознала, что весь остальной дом уже спит. Сама она была слишком взбудоражена, чтобы спать, и поэтому пошла проведать Кэмми, которую нашла тихо посапывающей во сне. После этого она решила осмотреть основной флигель дома и в пустой гостиной
Тори вспомнила, как однажды мать сказала, чтобы она не играла в доме, но она не подчинилась и, резвясь, нечаянно задела старинную вазу. Дедушка прибыл на место происшествия первым, мать с отцом – несколькими секундами позже. Миссис Дирборн, казалось, обуял ужас при виде груды обломков.
– Виктория! Я же говорила, чтобы ты не играла в доме!
И тут граф прервал ее.
– Анна, это я разбил вазу, – спокойно произнес он. – Похоже, я становлюсь слишком старым и неловким.
Мама тогда поглядела на него с недоверием, но прежде чем она успела что-то сказать, граф схватил внучку за руку и повел искать прислугу, чтобы убрать осколки. Тори тут же забыла об этом случае, однако на следующий вечер, когда все находились в гостиной, дедушка подмигнул ей, а потом столкнул со стола другую вазу, чтобы подкрепить свою байку.
– Ну, вот видите, я опять...
Тори была ужасно расстроена, что дедушка разбил вазу, и горько расплакалась. Чтобы ее успокоить, граф собрал все осколки и потом до конца лета вместе с ней склеивал их по вечерам. Таким образом появилась весьма грубая копия оригинала, зато ваза снова была целой.
Когда Грант проснулся на следующее утро, какое-то время он еще лежал под изношенным одеялом, глядя в облезлый потолок. В этом доме, по сути, принадлежащем ему, он отчего-то чувствовал себя неловко. Казалось бы, ему нужно радоваться, что его миссия наконец закончилась, но на душе у него было неспокойно – как всегда, с тех пор, как он встретил Викторию.
Если он будет с ней, что произойдет с его жизнью? И как он вообще хочет провести свою жизнь?
После подъема и утомительного одевания Грант проследовал в графские апартаменты, где застал Викторию: она играла с Белмонтом в шахматы. Камилла сидела у камина и читала.
Гранте удовольствием понаблюдал бы за игрой, провел утро вместе с ними, тем более что старик был ему симпатичен, однако инстинкт самосохранения требовал, чтобы он покинул этот дом как можно скорее.
– Лорд Белмонт, позвольте сообщить вам, что я уезжаю.
– Даже без завтрака, Сазерленд?
– Меня не было дома больше года, так что теперь мне нужно поскорее вернуться и привести в порядок дела. До свидания, милорд. – Грант вежливо поклонился. – Камилла, Виктория, всего доброго.
– Кстати, – неожиданно произнес Белмонт, – я бы не прочь расспросить Камиллу о ее родном городе в Кенте. Мой лучший друг родом из тех краев. Тори, почему бы тебе не проводить нашего гостя?
– Конечно, дедушка. Я покажу ему дорогу. – Она любезно улыбнулась Гранту. Слишком любезно.
Возле
– Ты действительно собираешься оставаться здесь?
– Я полагаю, да, – ответила Тори. Но Грант изучил ее достаточно хорошо, чтобы знать: она не из тех, у кого на языке то же, что на уме. О чем она думает? Жалеет ли, что отвергла его днем раньше? Вопреки своей клятве он решил еще раз прояснить этот вопрос.
– Могу я попытаться убедить тебя выйти за меня замуж?
– Могу я попытаться убедить тебя полюбить меня? – ответила она встречным вопросом.
Грант пригнулся в дверном проеме, опершись руками о косяк. Как он мог мечтать, что ему удастся что-либо изменить?
– Кажется, мы это уже проходили.
– Да, но я не удовлетворена результатом.
– Раз так – тогда конец. Ну что ж, ты свое решение вынесла.
– И останусь при нем, – подтвердила Виктория.
Грант выпрямился.
– Если я сейчас уеду, второго шанса уже не будет. В любом случае теперь между нами все кончено.
Глаза Виктории превратились в узкие щелочки.
– Я этому только рада, потому что терпеть не могу глупцов. И я не хочу мужа, который настолько упрям, что неспособен видеть истину даже прямо у себя под носом. Что касается второго шанса, то в этом нет никакой необходимости. Я думаю, мы все сказали друг другу, за исключением слова «до свидания».
– Вот и прекрасно, – проскрежетал Грант, однако не повернулся, чтобы уйти.
– Так ты собираешься уезжать? – нетерпеливо спросила она.
– Собираюсь.
– Тогда почему не уходишь? – Прежде чем Грант увидел ее изменившееся лицо, она забормотала: – Ах, да, поместье... Ты просто должен дождаться, пока он умрет. Возможно, пока тебе следует пересчитать овец, чтобы ты чувствовал себя лучше.
Грант был откровенно озадачен ее словами. Потратив месяцы на это путешествие, в глубине души он знал, что не сможет отобрать Корт у Виктории.
– Мне это совершенно ни к чему, – резко сказал он. Виктория мгновенно ответила колкостью.
– Ну и мне тоже, могу тебя заверить.
– Теперь это не имеет никакого значения. – Грант сжал руки в кулаки. – Я не приеду заявлять свои права на поместье.
– Для меня это ничего не изменит.
Они в упор смотрели друг на друга, и ни тот, ни другой не собирался уступать. Почему, черт возьми, с ней так сложно? У Гранта была для нее еще одна домашняя заготовка, которую он все время держал про запас.
– Прекрати эту дурость и выходи за меня замуж.
Виктория отскочила от него и заняла боевую стойку, яростно сверкая глазами.
– Дурость? – зашипела она и резко распрямилась в полный рост, ее горящие глаза выражали решимость. Она должна сделать окончательный выбор здесь, на этом пороге, и ничто не согнет ее волю.
Грант терпеливо ждал, что она скажет.
– Я только напрасно теряю с тобой время. Довольно! Я больше не хочу тебя видеть. Никогда.
Парадная дверь была высокой и тяжелой, но даже она закачалась на петлях, когда Виктория с грохотом захлопнула ее у него перед носом.