Цена невинности
Шрифт:
Паника душит, и мне так фигово, что хочется на воздух. Выпрыгиваю из кабины, и подошвы бот глубоко тонут в мягкой почве. Чтобы нормально передвигаться, следует использовать встроенный гравитационный модуль, но я решаю обойтись силой собственных ног. Энергия может понадобиться, когда мы с Питером будем вытаскивать машину.
Мозг работает стремительно, соображая, как разгрести все, что наворотила. Я все еще надеюсь, что Питер придет мне на помощь первым. И остается шанс, что кроме него и Шона Меддина, никто больше не слушал эфир.
Если до
В любом случае попытаться стоит и как можно скорее, пока он не успел ничего никому растрепать. Шон лентяй, и если предложить ему всю мою сегодняшнюю выработку, то, может, он даже поможет с эвакуацией. Хоть до тошноты не хочется иметь с ним никаких дел, потом ведь не отвяжешься.
Я было собираюсь лезть обратно в кабину, чтобы связаться с Меддином, как вдруг раздается насмешливый голос:
– Вы только посмотрите на это!
Вокруг харвестера кружат на гравиконах мальчишки. Один, другой, третий… Всего шестеро. Моего возраста, младше и старше. Сделав несколько кругов на своих бесшумных летающих досках, они спрыгивают на землю и обступают меня полукругом.
– Воровка, а еще и девочка! – возмущается рыжий пацан с приплюснутым носом.
– Гравиконы? Серьезно? – сплюнув сквозь зубы, я морщусь, как бы говоря им всем своим видом: «Пока вы прохлаждаетесь и играете в детские игрушки, я управляю настоящей техникой».
– Кто такая? – интересуется высокий худой парень со смуглой кожей и крашенными в синий цвет волосами.
Про себя я его мгновенно нарекаю Синевлаской.
– Это Ари Раскел. Дочка больной Деборы, мне кузен про нее рассказывал, – сдает меня с потрохами здоровяк, отдаленно похожий на Шона Меддина. – Похоже, она тоже того на голову, как и ее тупая мамаша.
– Прав был твой кузен, Гарри. Она совсем того, раз сунулась на участок Аделхардов. Давайте накажем воровку, чтобы было неповадно. Как считаете, парни, а?
Мальчишки делают суровые лица. Силы явно не равны, да и воришек никто не любит. Сомнений никаких, быть мне битой. Мгновенно проанализировав ситуацию, бросаюсь к кабине харвестера. Заскочить, закрыться изнутри и ждать Питера, а эти дебилы пусть хоть лопнут от злости. С удовольствием их ошметки на дворники намотаю.
Беспокоило то, что они тоже лишние свидетели моего преступного замысла, но кто поверит этим шалопаям? Кто, вообще, здесь верит детям?
Резко срываюсь с места, и мне почти удается задуманное. Почти.
Никто не ожидает от меня подобной прыти, но защитные боты слишком тяжелые для тринадцатилетней девочки. Чья-то рука хватает за щиколотку. Дергает резко. Я срываюсь и падаю. Задеваю подножку и разбиваю об нее губу. На меня тут же наваливаются толпой. Чей-то кулак больно бьет под дых. Слезы брызжут из глаз, но я не сдаюсь, отбиваюсь. Молочу руками и ногами, как могу.
Драться мне не впервой. Стиснув зубы, терплю удары, прикрывая живот и голову, и старательно шевелю пальцами, пытаясь запустить гравитационный модуль на ботинках. Наконец у меня получается, и я, не глядя, со всей силы впечатываю ногой во что-то мягкое. Бью сильно, без жалости, и вопль боли звучит для меня музыкой.
– Сука! Тебе конец, Раскел! – угрожает неверным ломающимся голосом мелкий прыщавый дрищ.
Один на один я бы легко его уделала.
– Держите ее за руки. Крепче! – командует Синевласка. – И за ноги! Ноги держите, мать вашу!
Кажется, я умудрилась еще кого-то приложить. Синевласку, судя по тому как он морщится, потирая голень.
– Она же брыкается! – жалуется кто-то.
– Ясное дело! Ты бы тоже брыкался на ее месте, – комментирует кто-то мне невидимый, и незатихающее подвывание моей первой жертвы перекрывает громовой хохот.
Мальчишкам удается со мной справиться. Я лежу перед ними растянутая за руки и ноги, испытывая ужасное чувство беспомощности и страха, но слизываю солоноватую кровь из разбитой губы и презрительно улыбаюсь, хотя хочется плакать навзрыд.
– Шестеро на одну девочку, да? Так у вас в тридцатом округе принято? Трусы! – я снова пытаюсь плюнуть.
Слюна слишком вязкая от страха, а разбитая губа не способствует меткости. Плевок не достигает цели, повисая противной соплей на рукаве Рыжего. Он и Гарри на вид постарше остальных и здоровей – лет по пятнадцать-шестнадцать, наверное, поэтому именно они держат мои ноги. Парни нехорошо переглядываются:
– А что? Распечатаем ее, Гарри, – негромко предлагает Рыжий, который сидит на моей правой ноге. – Посмотрим, что там внутри под этой робой.
Гарри, крепкий верзила, чем-то похожий на Шона Меддина, с предвкушением меня осматривает и интересуется, у товарища.
– Уверен, что мелюзга не разболтает?
– О чем болтать? Нам тоже интересно, – живо отзывается прыщавый дрищ, который только что зубами не вцепился в мою левую руку, чтобы ее удержать.
– Мы тоже посмотрим немного, – отзывается очередная шестерка Синевласки, с еще более петушиным голосом, чем у клона-Меддина.
– Все же это девка… Бить ее и правда как-то стыдно, а так… – словно сам себя уговаривает Рыжий и мерзко облизывает пересохшие губы.
Глава 8. Плюс один псионик
Только что мальчишки решились на что-то непотребное, это мне ясно как день. Подзадоривая друг друга, сейчас они точно перейдут границу, это я чувствую обострившимся по-звериному чутьем.
Игнорируя мои рывки и проклятья, Гарри тянется и рывком расстегивает молнию моего защитного комбинезона. Словно сговорившись заранее, они ловко стаскивают его с меня вместе с ботами. За этим, сложив на груди руки, хмуро наблюдает Синевласка, но не спешит окорачивать расшалившихся прихвостней.