Цена обольщения
Шрифт:
— Теперь вы больше не слуга. Вас уволили. Я слышал, как леди Эвелин приказала Старлингу освободить вас от должности.
Синджон закрыл глаза.
— Я непременно должен поговорить с ней перед уходом.
Уэстлейк подошел к небольшому столику у стены, взял в руки графин, поднял крышку и поморщился.
— Херес. — Он водрузил крышку на место. — Подождите пару дней. Мы придумаем правдоподобное объяснение, и вы сможете извиниться. Мне необходимо подыскать другого лакея…
Синджон поднялся с кресла.
—
Уэстлейк высокомерно вскинул бровь. Синджон просто сочился гневом, а его руки сжались в кулаки.
— Оставьте ее в покое, Уэстлейк, иначе я вышибу вам все зубы!
Выражение лица графа не изменилось.
— Мне по-прежнему нужна информация и…
— Я знаю, где это проклятое знамя!
В библиотеке повисла оглушающая тишина.
— Надеюсь, вы поведаете мне детали? — прервал наконец молчание Уэстлейк. — Вы вообще собирались рассказать мне об этом?
Дверь распахнулась, прежде чем Синджон успел ответить, и в библиотеку вошел Уильям.
— Ты во что это вздумал играть, Синджон? Посмотри, что ты сделал с матерью! Я уж не говорю о том, как расстроена Каролина! За подобные выходки вызывают на дуэль.
— Дуэли запрещены, милорд, — пробормотал Уэстлейк. — Кроме того, он ваш брат.
— Отец отказался от него! — рявкнул Уильям. — Я хочу, чтобы ты исчез, прежде чем мать придет в себя. Я скажу, что ей все померещилось. Рыба была несвежая. Если ты не уйдешь из этого дома сию же минуту, я попрошу, чтобы тебя арестовали за предательство.
— Вообще-то дело обстоит совсем не так, как может показаться со стороны, лорд Мире, — предостерегающе произнес Уэстлейк.
— Значит ли это, что он невиновен? — фыркнул Уильям.
— Кажется, ты разочарован, — усмехнулся Синджон.
— Мама сказала, что должно быть какое-то объяснение.
— А отец?
— Он не хотел больше тебя видеть. И запретил упоминать твое имя.
В библиотеку вошел Старлинг.
— Прошу прощения, милорды. Графиня Холлиуэлл хочет видеть сына.
Синджон сделал шаг вперед, но Уильям схватил его за руку.
— О нет. Ты и так причинил много бед для одного вечера. Я заберу ее домой. А ты сможешь навестить нас завтра.
С этими словами он вышел из библиотеки.
— Мне собрать ваши вещи, сэр? — натянуто спросил Старлинг.
— Нет, мистер Старлинг. Я сам. Где леди Эвелин?
Старлинг поджал губы.
— Она не примет вас. Мне даны указания выпроводить вас насильно, если потребуется.
Маленький пожилой дворецкий Эвелин был настроен решительно.
— Я соберу свои вещи, — сказал Синджон. — Не принесете ли лорду Уэстлейку виски?
Вместо того чтобы спуститься к себе в каморку, Синджон поспешно поднялся по ступеням.
Через день или два всему Лондону станет известна его история, включая Крейтона. Поэтому ему необходимо немедленно повидать Эвелин.
Он остановился
Он медлил. Наверное, ему стоило уйти прочь, оставить ее в покое, но чувство вины отравляло его душу, заставляя стоять перед дверью, держась за ручку.
Он обязан объясниться перед Эвелин.
И предостеречь.
Глава 37
Эвелин знала, кто войдет, прежде чем открылась дверь.
Предательски скрипнула половица в коридоре — звук, которого она с таким нетерпением дожидалась на протяжении многих ночей и которого так боялась теперь.
Он вошел и закрыл за собой дверь. На нем не было больше парика и ливреи, и Эвелин почувствовала, как ее сердце превращается в камень. Они не были больше любовниками, не были равными по положению. Он был офицер, а не солдат. Джентльмен, а не слуга. Сын графа.
И предатель.
Он с непроницаемым лицом ждал, что Эвелин заговорит первой. Ждал ли он, что она закричит или заплачет? Но она не доставит ему такого удовольствия. Ну как случилось, что она во второй раз связалась с предателем?
— Тебя послал Филипп? — спросила Эвелин.
Синджон поморщился.
— Нет. Господи, Эвелин, нет!
Синджон направился к Эвелин, но она встала с кровати и посмотрела на него так, что он не осмелился сделать ни шага больше. Волна знакомого томления зародилась в душе Эвелин, но она подавила ее усилием воли.
— Я бы рассказал правду перед ужином, если бы ты дала мне возможность.
Голос Синджона звучал гневно, но он не имел на это права. Эвелин прищурилась.
— Какую правду? Единственная правда состоит в том, что ты лгал мне. Ведь ты, как я понимаю, Синджон Радерфорд?
Непривычное имя обожгло язык.
— Да. Герцогиня Элизабет моя мать, а Мирс — брат.
Брови Эвелин взметнулись вверх.
— А еще ты предатель, насильник и лжец. Лорд Крейтон предостерегал меня от общения с тобой, — сказала она.
— Он солгал, — устало ответил Синджон. — Эвелин, я…
Но она не позволила ему закончить.
— И ты еще смеешь обвинять кого-то во лжи? Син — подходящее для тебя имя! Твоя душа так же черна и уродлива, как… — Эвелин даже сейчас не смогла произнести имени своего мужа вслух. Только не здесь. — Мне следовало запереть эту комнату.
— Незачем лицемерить, Эвелин! Тебе было все равно, кто я такой, — осуждающе произнес Синджон.
Но ей было не все равно. Она выбрала его и не хотела никого другого. Только его. Эвелин дрожала от гнева, смешанного с сожалением или ощущением потери. Она не знала названия тому ужасному чувству, которое грозило захлестнуть ее с головой.