Цена ошибки. Трилогия
Шрифт:
– Скорее, 180 миллиметров. У красных такой калибр стоял на легких крейсерах типа "Киров", и эти же пушки есть на вооружении береговых батарей, причем в броневых башнях. Отозвался старший офицер.
Будто подтверждая его слова, на корабль обрушился новый залп. На этот раз корабль получил два прямых попадания, правда, 130 миллиметровыми снарядами. Корпус корабля содрогнулся, по конструкциям боевой рубки застучали осколки. Но главная угроза, четыре больших всплеска выросли по левому борту совсем рядом.
– 180 миллиметров, да еще в броневой башне, это серьезно. Нашему калибру совсем не по зубам. Надо скорее убираться из этого района, пусть этими пушками займутся самолеты из "Таффи". Местоположение этих орудий засекли?
– Трудно сказать, сэр. Всего мы засекли десять орудий. Два рядом с теми, на которых дали целеуказание "тюлени", на мысе Саранный. Вероятно, это тоже стационарные 130-милиметровки, со щитами и в таких же бетонных полукапонирах. Четыре в глубине вражеской территории, к северу, за озером Пресное. Скорее всего, это мобильные системы русских, с наведением по радару, тоже калибра 130. Там как раз начинается возвышенность и рядом проходит дорога. И две вспышки слева по курсу, на мысе Безымянный. Вот эти, скорее всего, стационарные, калибра 180. Уж очень удобное место на этом мысу для такой батареи, позволяет простреливать как вход в главную, Авачинскую бухту, так и пляжи, где мы планируем высадку десанта. Еще два орудия обнаружить пока не удается. Может быть, они расположены севернее, и закрыты от нас этим самым мысом.
– А может, они
Бой, тем временем, разгорался все больше. Замыкающий эсминец "Кнокс", пользуясь тем, что его никто не обстреливает, тоже сначала "повесил" два осветительных снаряда над русской батареей на мысе Саранном, а потом, пристрелявшись, перешел на беглый огонь. Шесть 127-мм орудий Мк12 в трех башнях эсминцев типа "Гиринг" имели паспортную скорострельность 15 выстрелов в минуту на каждый ствол, и "Фрэнк Кнокс" эту скорострельность достиг.На позиции батареи N961 обрушился настоящий ураган из огня и стали. Каждую минуту на батарею падало 24 снаряда весом более 31 килограмма каждый. Уже через две минуты теория вероятности стала превращаться в реальность повреждений от большого числа попаданий. Часть снарядов легли очень близко от бетонированных орудийных двориков. Дворики поднимались круговой стенкой вверх, образуя полукапонир, но высота его была всего немногим более метра, чтобы обеспечить достаточные углы поворота и наклона своего орудия. Казенная часть орудия и расчет прикрывались купольным щитом, но толщина щита была всего 13 миллиметров, и закрывал расчет он всего наполовину. Так что, если достаточно крупный осколок от близко разорвавшегося снаряда попадал в щит, то он пробивал его, нанося повреждения и людям, и механизмам. А один снаряд, опять же в полном соответствии с теорией, разорвался прямо внутри бетонного дворика, в пространстве между щитом орудия и внутренней стенкой полукапонира. Результат был ужасен. Когда, после боя, выжившие бойцы батареи пришли на место, где стоял полукапонир с орудием N3, они внутри обнаружили лишь кучу обгорелого искореженного железа, перемешанного с человеческим мясом. Оторванный ствол лежал в 50 метрах ниже по склону, у самого уреза воды. Но батарея, погибая, ожесточенно сопротивлялась. Уцелевшие орудия продолжали упорно обстреливать головной корабль американцев. У командира сначала возникла идея перенести огонь на второй эсминец, но потом он решил этого не делать. Тратить драгоценное время на пристрелку и перенос огня, когда орудия его батареи, похоже, доживают последние минуты, неразумно. Уж лучше постараться продать свои жизни подороже, тем более что головной американец сбросил ход и горит. А потом было уже поздно. Взрывы многочисленных снарядов повредили проводные линии связи, а радиопомехи американцы начали ставить еще за 10 минут до начала боя. Целеуказания, ранее поступавшие в батарею от РЛС от 41 батареи, прекратились, с обрывом линии связи, но пожар на американце позволял уже пользоваться для наведения обычными оптическими дальномерами. И два уцелевших орудия, с поредевшими расчетами продолжали бить по "Маккейну".
А положение дел на нем было гораздо хуже, чем на необстреливаемом "Кноксе". Десятки 130-мм снарядов летели в него со стороны берега, и не все они пролетали мимо. Огонь со стороны стационарной батареи N961, которую старательно обрабатывал "Кнокс", сильно ослабел, кроме того, изначально устаревшие системы Б-13-IIIC могли выдавать 8 выстрелов в минуту максимум. Да и точность попаданий этих орудий, наводимых теперь при помощи устаревших оптических дальномеров, была невысокой. Но "Маккейн" находился под обстрелом еще двух советских батарей, стационарной N502 и мобильной N41. Последняя была оснащена более новыми 130-мм орудиями послевоенной разработки. Эти орудия, кроме того, что имели довольно современную радиолокационную систему наведения, основанную на РЛС "Бурун", работавшую в сантиметровом диапазоне, имели более высокую скорострельность, почти не уступавшую американским универсальным пятидюймовкам. 130 миллиметровое орудие СМ-4-1Б с длиной ствола в 56 калибров и полуавтоматическим клиновым затвором, развивало скорострельность 12 выстрелов в минуту. И попадания снарядов весом более 33 килограмм каждый шли корабль одно за другим. Хотя такой большой корабль, как лидер эскадренных миноносцев, почти, что легкий крейсер по классификации прошлой войны, мог "всосать" без существенного риска для себя и не один десяток таких снарядов.
Но больше всего проблем лидеру доставила третья батарея русских. Башенные одноорудийные установки МУ-1 были оснащены 180-мм пушками, которые выпускали снаряды весом в 97 килограмм 5 раз в минуту и могли стрелять на 38 километров. Сами орудия стояли в башнях над бетонными погребами с перекрытием более полутора метров. Броня башен доходила до 75 миллиметров, что позволяла расчетам не бояться близких разрывов 127-мм орудий американцев. Да и прямое попадание американского фугасно - осколочного снаряда, при всей своей мизерной вероятности, вряд ли нанесло башне существенные повреждения. И сейчас находившиеся на батарее N502 расчеты расстреливали горящий "Маккейн", почти, что в полигонных условиях. Уже третий залп батареи лег точно по кораблю. А дальше дело пошло, как по маслу. Через три минуты на лидере были сбиты обе трубы, замолчали обе носовые башни Мк42, и он горел от второй башни до самой кормы. Сам корабль свалился в циркуляцию, садясь на корму, один из 180-мм снарядов, попав в кормовую оконечность, при взрыве завернул перо руля, вдобавок, напрочь его заклинив. Скорость "Маккейна", еще несколько минут бывшего одним из самых быстрых кораблей в соединении, упала до совсем смехотворных 10 узлов. А обстрел, вернее, уже расстрел лидера продолжался. Русские наконец-то начали расплачиваться с американцами за свои семьи, отравленные зарином в предыдущую ночь.
"Фрэнк Кнокс", видя бедственное положение своего флагмана, описал коордонат, пытаясь прикрыть горящий, и уже не стреляющий лидер, дымовой завесой. В дополнение, эсминец перенес огонь с почти подавленной батареи N961 на другие. Частично на соседнюю, 41 батарею, по ней открыла огонь кормовая спаренная установка Мк12. Обе носовые переключились на обстрел батареи N502, пытаясь заставить ее замолчать. "Кнокс" сначала, как в предыдущем случае, дал залп осветительными снарядами, из всех шести орудий. Но наводчиков на эсминце постигло разочарование. Мобильные установки СМ-4-1Б находились на заготовленных заранее позициях, в распадках нескольких сопок, обрамлявших бухту Безымянная с юга, вне прямой видимости с моря. На кораблях место расположения орудий могли наблюдать только в момент выстрела, когда из поднятого ствола длиной почти семь с половиной метров вслед за вылетающим снарядом вырывался многометровый форс пламени и раскаленных газов. А из четырех башен батареи N502, с той точки моря, где находился эсминец, видны были только две, и те американцы обнаружили, только тогда, когда они дали очередной залп по многострадальному "Маккейну".
Но над полем боя появился новый участник. Шестерка "Скайрейдеров", строя свой заход со стороны моря, запросила у своих кораблей целеуказания. Они поначалу пытались связаться с "Маккейном", но на нем были сбиты уже все антенны, и он не отвечал. Тогда ведущий штурмовиков вышел на связь с эсминцем. Командир эсминца резонно решил, что уже обнаруженная, но недобитая, стационарная батарея возле бухты Большой Саранной никуда не денется, с ней авиация может разобраться и позже. И направил воздушный удар на две обнаруженные башенные установки. Их надо было затыкать, причем срочно, если Америке не нужен утонувший "Маккейн". И вызвал еще самолеты, ведь вражеских целей обнаружилось неожиданно слишком много. Ведущий группы штурмовиков запросил дополнительную подсветку и получил ее, сразу две башни "Кнокса" повесили над обнаруженными установками 502 батареи четыре осветительных снаряда. И "толстые собаки" устремились на цель. Штурмовики атаковали просто, заходя на орудия над морем, с юго-востока, в пологом
Командир 41 батареи отдал приказ сворачиваться, едва увидев первый заход вражеских самолетов. Нормативное время свертывания установок СМ-4-1Б составляет немногим меньше двадцати минут, но расчеты, подстегнутые страшной картиной американского налета на соседей, перекрыли этот норматив почти вдвое. Когда новая группа американских самолетов прилетала в этот район, она застала только пустые позиции. Она отбомбилась по позициям батареи N961, окончательно ее уничтожив.
Лидер эсминцев USS DL-3 "John S. McCain" пережил своего противника ненамного. После первого захода американцев четыре орудия батареи 502 успели дать по нему десять полных залпов. Из сорока снарядов непосредственно в корабль попало девять, и это, с учетом предыдущих повреждений оказалось для корабля фатальным. Горящий, уже неуправляемый и обездвиженный корабль медленно погружался в воду, постепенно заваливаясь назад. "Кнокс" подошел к нему, чтобы снять остатки экипажа. Пушки русских прекратили стрелять, и эсминец мог сбросить ход, не опасаясь стать стоячей мишенью.
Командир четвертого дивизиона 21 берегового ракетного полка, майор Смирнов, выслушав рапорты с поста РЛС - наведения и постов выносного наблюдения, шумно выдохнул воздух. Ну, наконец-то. Один корабль противника горит и тонет, подбитый коллегами из его бригады. Второй застопорил ход, подойдя к первому, очевидно, чтобы снять с него экипаж. Американские самолеты, которых он опасался больше всего, отбомбившись, ушли на северо-восток. И он решился:
– Дивизион, пуск по захваченным целям!
На позиции дивизиона все звуки потонули в реве стартовых двигателей. Они мгновенно разогнали две ракеты, весом по три с половиной тонн каждая, с наклонных направляющих. Позиции дивизиона находились всего в 35 километрах от американских кораблей, и ракеты С-2, имевшие маршевую скорость 1050 километров в час, преодолели это расстояние за пару минут. Американцы были застигнуты врасплох. Радар "Кнокса" засек подлет ракет всего за полминуты, и сделать было уже ничего нельзя. Самолет ДЛРО, висевший с группой охранения на 15 миль дальше к востоку, вообще не увидел ракеты, летевшие всего на высоте 400 метров. Единственное, что успел сделать командир "Кнокса", это связаться с командованием и доложить о приближении "вампиров". Он еще прижимал гарнитуру связи к уху, когда первый "лосось"* упал в воду в тридцати футах от эсминца. Подводный взрыв боевой части весом в тонну всего в 15 метрах способен сильно повредить, и может даже утопить такой корабль, как эсминец типа "Гиринг". Но двумя секундами позже это стало несущественно, вторая ракета попала в "Кнокс" в аккурат позади второй дымовой трубы. Взрыв был такой силы, что корабль просто разорвало пополам. Корма утонула сразу, а носовая часть еще немного оставалась на плаву. Как раз настолько времени, чтобы немногие уцелевшие успели прийти в себя, чтобы попрыгать в воду. Два мощных взрыва, произошедшие почти рядом, доконали и "Маккейн", он затонул почти за минуту. И через короткое время на поверхности океана виделись только пару десятков выживших в спасательных жилетах, трупы и обломки с двух кораблей. Живые очень быстро, в течение нескольких минут присоединились к мертвым. Температура воды в ноябре в море возле Камчатки превышает точку замерзания всего на несколько градусов. И всю эту кучу ветер и течение быстро несли на побережье мыса Безымянный.