Цена памяти
Шрифт:
Он мгновение настороженно разглядывает зелье, но всё-таки открывает и опрокидывает в рот весь пузырёк. Звук глотания гулкий, тяжёлый. Гермиона морщится и медленно втягивает воздух, прежде чем начать произносить заклинание.
— Я не знаю, кто учил эту полоумную режущему, но выходит у неё чертовски успешно, — внезапно ворчит Малфой.
Руки Гермионы зависают над его раной.
— Ты был там, — осознаёт она.
Это, конечно, логично. Малфой очевидно пострадал в сражении, причём прилетело ему совсем не слабо, но
В Сент-Олбансе была настоящая бойня, и она страшится возвращения на Гриммо, потому что боится даже подумать о том, скольких людей они потеряли. И прямо в этот самый момент в их штабах колдомедики наверняка борются за жизни сразу многих, залечивают раны, поят зельями и просто верят, что удастся помочь, удастся спасти.
В это время Гермиона тоже помогает — но тому, кто не более часа назад сражался на другой стороне, бился против её друзей. Она тратит зелья и собственные силы на его раны, которые оставили её близкие, потому что он вообще-то был врагом.
Но она здесь.
Гермиона снова чувствует мелкую дрожь и подступающую панику; чувство неправильности происходящего накрывает её с головой.
Она не должна быть здесь.
— Я стреляю Импедиментой, максимум оглушающим, — вдруг говорит Малфой, будто прочитав немой вопрос в её глазах.
Эти слова вырывают её из мыслей, и Гермиона смотрит прямо на Малфоя, наконец чувствуя небольшую неловкость оттого, что стоит перед ним на коленях. Снова. Но выражение его лица, напряжённое, будто бы нарочито грубое, но с тоской в глазах, заставляет её вновь сосредоточиться на том, что сейчас по-настоящему важно.
Малфой перед ней всё ещё истекает кровью. Об остальном она подумает позже.
Она склоняется над раной и чёткими движениями палочки начинает штопать рану, наблюдая, как лоскуты кожи медленно, но верно сходятся.
— Тебе бы ещё не помешало отбиваться, — неожиданно для себя самой выдаёт Гермиона. — Слышал про Протего? Может, стоит потренироваться?
— Может, стоит заткнуться? — в тон ей спрашивает Малфой.
Гермиона намеренно задевает края пореза, и он издаёт невнятный рык, но больше ничего не говорит и лишь откидывается на спинку дивана, запрокидывая голову.
Они оба наконец замолкают, погруженные каждый в собственные мысли. Гермиона старательно колдует, одной рукой вцепившись в палочку, а второй придерживая ошмётки мантии Малфоя и чуть натягивая кожу, чтобы шов получился ровнее. В нос бьёт резкий запах крови, который перекрывает затхлость гостиной Снейпа, и Гермиона тяжело сглатывает, понимая, что металлический вкус теперь продержится на языке несколько часов. Колени и поясницу обжигает болью из-за неудобной позы, и она чувствует, как влажная рубашка прилипает к спине. Это всё отвратительно, и Гермиону мутит, но она продолжает держать себя в руках, мысленно проклиная Снейпа.
Не
Сложно проклинать того, кого пытаешься спасти.
Наконец закончив, Гермиона вздыхает и осматривает результат своей работы. Малфой тоже пялится на свой живот и морщится, но ничего не говорит. Одним заклинанием Гермиона приводит в порядок лохмотья, в которые превратилась его мантия, а затем убирает кровь со своей одежды.
Перед тем, как сделать это, она мешкается всего мгновение, растерянно думая о том, что её рубашка за один вечер впитала кровь и Невилла, и Драко Малфоя.
И спасла Гермиона сразу обоих.
Усталость наваливается на неё, окончательно подминая и лишая сил, и Гермиона делает несколько шагов назад и опускается в кресло Снейпа. Она первый раз сидит в нём. Оно большое и привлекательно мягкое. Напряжённые мышцы расслабляются, Гермиона рвано выдыхает.
А затем, вспомнив о последнем штрихе, она чересчур резким взмахом палочки посылает Малфою прямо в руки ещё одну бутылочку с зельем. Несмотря на изнеможение, он ловит её с завидной ловкостью.
— Кровевосстанавливающее.
Он кивает.
Гермиона запрокидывает голову и смотрит в потолок. Она не ждёт благодарности, но чувствует приятное удовлетворение оттого, что расплатилась с ним за всю ту информацию, которую он успел дать Ордену. У неё нет сил спрашивать, почему ни он, ни Снейп не предупредили их об этом нападении, к тому же Гермиона думает, что Малфой и сам не знал. Иначе разве пострадал бы он так сильно?
Она задумчиво хмыкает собственным мыслям и вдруг слышит тихое Акцио.
Вскинув голову, Гермиона смотрит на Малфоя, который, допив зелье, вытирает губы ладонью и сильно морщится, а после хватает бутылку, зависшую в воздухе перед его лицом, и делает несколько больших глотков прямо из горла.
Гермиона заворожённо следит, как в такт глоткам дёргается его кадык.
— Ты же это не серьёзно? — нарушает она молчание, когда понимает, что Драко Малфой прямо на её глазах напивается эльфийским вином.
Он сурово смотрит на неё и снова широким жестом вытирает рот, не выпуская бутылку из рук. Его взгляд рассерженный, и она видит болезненный блеск в глазах. Гермионе кажется, что он не ответит, но Малфой грубо говорит:
— Во-первых, Грейнджер, меня только что заштопал самый неумелый колдомедик на свете, так что мне чертовски больно, спасибо большое, и мне нужно настоящее лекарство, — он салютует ей бутылкой и, прежде чем сделать ещё один глоток, добавляет: — К тому же у зельевара дома не будет плохого алкоголя.
Гермиона строго смотрит на него и медленно закипает, однако не находит в себе сил на полноценный спор, поэтому лишь спрашивает:
— А во-вторых?
Он кидает на неё ещё один негодующий взгляд, а затем устраивается на подушках, закидывая голову на спинку дивана и уставившись в потолок.