Цена посвящения: Время Зверя
Шрифт:
Уважаемый читатель Lib.ru!
Первоначально и согласно авторскому замыслу романы «Серый Ангел» и «Время зверя» представляли собой две части единого произведения — «Цена посвящения», с одним главным героем — прокурором Злобиным и пересекающимися сюжетными линиями. По независящим от меня обстоятельствам в свет романы вышли в свет в издательстве «ОЛМА-Пресс» раздельно («Время зверя» — это «Цена посвящения», ОЛМА-Пресс, 2004 г.) В результате этого сюжет оказался разорванным, что, по моему убеждению, только затруднило восприятие романа читателями.
Но благодаря «Библиотеке Максима Мошкова» Вы,
В текущем 2004 году планируется переиздание всех романов серии «Странник» и это досадное недоразумение будет ликвидировано.
Книга вторая. ВРЕМЯ ЗВЕРЯ
«Я таков, каким вы меня сделали, и если вы называете меня бешеной собакой, дьяволом, убийцей, то учтите, что я — зеркальное отражение вашего общества».
Пролог
Он осторожно провел ладонью по глубокому следу раздвоенного копытца. След был свежим, Дикарь отчетливо чувствовал идущее от него тепло. Косули прятались совсем близко.
Дикарь закрыл глаза и мысленно еще раз попросил у Леса разрешения на эту охоту.
«Счастливой охоты, Дикарь», — принес ответ ветер.
Он был уверен, что так и будет. Он не нарушил закона Леса — вышел на охоту лишь тогда, когда брюхо свело от голода. Три дня ему вполне хватало ягод и остро пахнущих полосок вяленой кабанятины. Но сегодня поутру голод стал нестерпимым, и он вышел на тропу охоты.
Голод — это медленная смерть. Смерть можно отсрочить только чужой жизнью. Но покушающийся на чужую жизнь должен быть готов заплатить за эту попытку собственной. Охотник в любую секунду может поменяться местами со своей жертвой. Несогласные с этим правилом могут всю жизнь питаться ягодами и листвой. Лес внимательно следил, чтобы шансы участников охоты были предельно равны и беспощадно наказывал нарушивших равновесие, отнимая у них право Удачной охоты. Это справедливо, в первый же год понял Дикарь. Убей или убьют — только это делает охоту настоящей.
Дикарь улыбнулся собственным мыслям, крепче сжал древко копья и стал пробираться через кусты, увешанные лохмотьями желтой листвы, к поляне, откуда доносился терпкий запах разогретых бегом косуль.
Он уже не удивлялся, что, прожив два года в полном одиночестве, не разучился думать. Лес лишал рассудка только нарушивших его законы.
Дикарь не раз наталкивался на бредущих в бреду охотников и грибников. В изодранной одежде, грязные и опустившиеся, они меньше всего напоминали тех царей природы, что пьяно и нахально вломились в Лес неделю-другую назад. Они были обречены. Но даже самые голодные из зверей нутром ощущали наложенное на них проклятие и не нападали, пока страх и голод не добивал несчастных. Тогда они
Дикарь сквозь листву орешника долго всматривался в стайку косуль. Вожак уже почувствовал его присутствие и замер, чутко вскинув голову.
Дикарь выжидал, когда добыча сама обнаружит себя. По правилам охоты полагалось убить того, кто сам по тем или иным причинам искал смерти. Вожак, само собой, отпадал.
Из пяти оставшихся Дикарь выбрал самую застенчивую. Она почему-то держалась особняком. Более крупные в теле товарки, словно проведя невидимую черту, не позволяли ей приблизиться к самцу.
«Они лучше меня чувствуют в ней какой-то скрытый порок, — догадался Дикарь. — Плохая кровь. От нее будет плохое потомство, вот и держат подальше от самца, чтобы не тратил зря силы».
Не отпуская косулю взглядом, он гортанно крикнул и метнул копье.
Косули пружинно взвились в воздух и вслед за Вожаком перемахнули через просвет в колючем кустарнике. Лишь та, что выбрал Дикарь, на мгновенье замешкалась, ее стройные ноги разъехались, вступив в пятно незасохшего помета. Она начала прыжок слишком поздно, и копье, на излете перекрыв дорогу к просвету, вошло ей точно между лопаток.
Дикарь в два прыжка перескочил через поляну и со всей силы налег на древко копья. Бьющаяся в агонии косуля дрогнула и обмякла. Он крякнул и поднял над головой добычу. По отполированному сотней охот древку побежали алые горячие струйки.
Такая же алая, бурлящая от жажды жизни кровь ударила в голову Дикарю, и его протяжный гортанный крик, многократно отраженный по-осеннему черными стволами деревьев, возвестил Лес об удачной охоте.
…Кровь из подвешенной на суку косули стекала в специально выкопанную ямку. Он припал губами к красному озерцу и долго пил горячую солоноватую влагу.
Голод прошел, и азарт охоты сменился сытым удовлетворением. Дикарь прилег на свежую, только этой ночью облетевшую листву и закрыл глаза.
…Проснулся он нехотя, разбуженный пристальным взглядом золотистых глаз.
Прямо посреди поляны стояла стая волков.
Это их вожак неотрывно смотрел в лицо Дикарю. Остальные перебирали лапами и отводили взгляд. Привлеченные его криком, они пришли за своей долей, но не решались разбудить спящего.
Дикарь встал, опершись на копье.
— Я оставил твою долю, Вожак! — сказал Дикарь, указав на заполненную загустевшей кровью ямку и кучу внутренностей. — Скоро зима, поэтому, извини, я беру остальное. — Он взвалил на плечи косулю.
Волки расступились, уступая ему дорогу.
Их тропинки пересеклись минувшей зимой. Дикарь случайно набрел на поляну, на которой стая загнала в глубокий снег лося. Они уже успели перерезать глотку лосю и распотрошить брюхо. По белому снегу, густо паря, расплескались сиреневые жгуты внутренностей. Почувствовав чужака, стая дружно оскалила клыки.
Тогда Вожак так же пристально посмотрел ему в лицо. Дикарь выдержал холодный взгляд золотистых глаз зверя. И Вожак уступил. Он первым в стае почуял, что Дикарь обладает Силой, в которой Лес отказал даже волкам, поэтому он имеет право есть первым. И, когда молодой волк попытался приблизиться к Дикарю, Вожак яростно вонзил зубы в холку наглецу.