Цена Рассвета
Шрифт:
Тем вечером они напились вина до той счастливой и легкой степени опьянения, в которой затыкается назидательно долбящий «делай так, не делай этак» внутренний голос, и кажется, что достаточно пожелать — и полетишь.
— Я красивая? — спросила Аларья.
— Ты пьяная, — улыбнулся Глор. — Но красивая. А почему ты об этом спрашиваешь?
Девушка пожала плечами, потом нетвердой походкой отправилась к настенному зеркалу. Оно отобразило раскрасневшуюся физиономию с неровными пятнами румянца, длинноносую, наполовину закрытую челкой с прядями разной длины. Никакой красоты там
— Не знаю. Всегда хотела быть красивой. Чтобы не нужно было лезть из кожи вон, чтобы посмотреть так вот, и все готово…
— Только не надо на меня так смотреть, — испугался Глор. — А то мне сразу вспоминаются симптомы черепно-мозговой травмы.
— Вот этим все всегда и заканчивается, — развела руками Аларья.
— Может, тебя замуж выдать, а? Станешь так на мужа смотреть, он будет бояться, что у тебя припадок, и все делать…
— За кого же это?
— Да есть у меня тут пара кандидатур. Такие же балбесы вроде тебя.
— Жаль, что не вроде тебя, — ляпнула девушка и тут же прикусила язык.
— Это не жаль, это к счастью.
В том, что к счастью, Аларья сильно сомневалась. Весна гуляла по Надежде, заставляя просыпаться с первыми лучами солнца. Птички орали под окнами, одуряюще пахли почки и первые листья. Казалось, что вся столица рассчиталась на первый-второй, разделилась на парочки, и только одна Аларья не может в полной мере насладиться этой проклятой весной. После двух лет обитания в квартире Глора девушка перестала шарахаться от ухаживаний, но и сближаться ни с кем не собиралась.
Может быть, проживи она без Давенанта хоть пару месяцев, все сложилось бы иначе. Кто-нибудь из симпатичных ухажеров сумел бы ей понравиться. Но рядом с Глором все они казались либо детьми, либо пустышками. Ни у кого не было таких яростных и нежных глаз, такого глубокого и сильного голоса. Никто не казался настолько сильным, волевым и смелым. Пустая постель казалась тесной клеткой, но от идеи «абы с кем, лишь бы не одна» Аларью тошнило.
Как можно подумать о ком-то еще, если он рядом? Ни в чьем больше присутствии сердце не сбивается с ритма, воздух не обжигает легкие только потому, что дышишь одним с ним воздухом…
— Что же, ты отдашь меня замуж? — девушка отвернулась от зеркала. — За какого-нибудь балбеса?
— Непременно отдам. За первого, кто попросит у меня твоей руки, — подмигнул Глор.
— Тоже мне, папочка…
— Да уж не мамочка.
— А можно подумать, что мамочка.
— Иди спать, — чуть нахмурился Давенант. Почти белые брови сошлись в горизонтальную черту. — Деткам пора баиньки…
— Спать? С кем?
— С одеялом и подушкой, — мужчина подошел, осторожно развернул Аларью по направлению к двери и придал ускорение, шлепнув промеж лопаток.
Девушка покорно пошла умываться и разбирать постель. Это был уже не первый подобный разговор. Все намеки Аларьи Глор либо пропускал мимо ушей, либо отшучивался. Никаких претензий он потом не предъявлял и сеансов воспитания не учинял, на дверь не указывал, но ни фривольными шутками, ни прямыми приглашениями заполучить его в свою постель Аларья не могла. Весной это
Давенант знал все — и что она влюблена по уши, и что частенько ревет по ночам, и что именно из-за него посылает подальше самых привлекательных кавалеров. Ни малейшего снисхождения у него эти страдания не вызывали, но и отношения к девушке не портили. Он просто игнорировал все, что ни делала Аларья. Единственную ее попытку завести демонстративный и яркий роман он приветствовал с такой искренней отеческой заботой, что девушка выдержала только неделю. Упрекнуть его в том, что сам не пользуется и другим не дает, не получилось.
Жизнь завертелась вдвое быстрее, чем раньше. Работа в новоиспеченном движении «За мир без наркотиков», где пока что Аларья была и заместителем, и пресс-секретарем, и финансовым директором. Курсы ораторского мастерства, актерские курсы, логопед, стилист, визажист, тренер по плаванию. Вдруг оказалось, что можно высыпаться за четыре часа в сутки, добирая минуты на столе у массажиста или в кресле у косметолога, дремать полчасика в обеденный перерыв, и чувствовать себя хорошо. Что можно вертеться юлой и чувствовать себя хорошо, прекрасно, замечательно…
Через пять месяцев она уже входила на студию не побитой замарашкой, а королевой. Гордая осанка, элегантная прическа, лицо, блистающее естественной свежестью кожи. Четкий поставленный голос, прямой взгляд в лицо любому журналисту, мягкие, но самую чуточку дерзкие ответы. Она больше не терялась рядом с ярким и резким Глором. Они прекрасно смотрелись вместе: жесткий и смелый зрелый мужчина в компании мягкой обаятельной юной девушки.
Преподаватели учили ее, как обратить во благо любой факт своей биографии, как ответить на любой вопрос так, чтобы это шло в плюс и ей, и организации, которую она представляет.
— Откуда вы родом?
— Из города Ночевны в Сарьинском районе Венской области, — ослепительная улыбка: я из глухой провинции, я из народа.
— Правда ли, что вы провели год в колонии для наркоманов?
— Истинная правда, и не могу не уточнить: в роли пациента… — мягкий наклон головы, ни малейшего смущения: да, я знаю проблему, с которой борюсь, на собственной шкуре, а не понаслышке.
— В вашем приговоре значится и проституция?
— Вы правы. Почти все молодые наркозависимые женщины вовлекаются в проституцию. Именно поэтому мы уделяем такое внимание работе с девочками-подростками. Мне есть о чем им рассказать.
— О том, в каких позах развлекать клиентов?
— О том, как не позволить поставить себя в любую позу.
— Родители подростков, которых вы завлекаете в свои центры, в курсе о вашем прошлом?
— Я ни от кого не скрываю свое прошлое. Свои ошибки я исправляю работой. А вы бы хотели, чтобы я продолжала принимать наркотики и заниматься проституцией?
— Нет, ну что вы…
— Благодарю за солидарность с нашей позицией.
Дешево телешоу не давались. Поначалу Аларья часами рыдала на руках у Глора. Дома ее покидал ледяной драйв, ограждавший от любой агрессии и подлых намеков, и все стрелы, что не впивались во время прямых эфиров, доставали потом.