Цена развода. Я не отдам вам сына
Шрифт:
— А что это ты такая языкастая стала? Что, снова открыла свою кондитерскую и считаешь, что на коне? Я закрыла ее один раз, могу устроить это и во второй раз. Не думай, что защита Гордея будет вечной, и твой бизнес будет процветать постоянно. Это всё зависит от меня.
Она прищуривается и стискивает челюсти. На ее лице я вижу сожаление, что она открыла рот, но она настолько ненавидит, когда ее загоняют в угол, что начинает угрожать мне, буквально раскрыв все свои прошлые деяния.
— Можете так не заниматься самобичеванием, что раскрылись.
Она хмурится и долго смотрит на меня, пытаясь понять, вру ли я.
— Гордей тебе не поверит. Он сейчас обижен на меня, что я врала ему всю жизнь, но он меня любит и точно поверит мне. Тем более, что это ты ко мне пришла. Я скажу ему, что ты разгромила тут всё и требовала деньги.
— Вам не стыдно сочинять такие небылицы в вашем возрасте? Вам бы на даче жить да грядки полоть. Внуков вам не доверю, уж простите.
— А с чего ты взяла, что твой ублюдок мне нужен?
До этого я сохраняла спокойствие, но после этих слов чувствую настоящую ненависть. Однако я быстро гашу это чувство, не желая копаться в этом дерьме, но удивляюсь, сколько злобы в этой женщине.
Есения Андреевна молчит, но ее лицо говорит само за себя. Она закрывает глаза на мгновение, затем смотрит на меня холодным взглядом.
— Мы отклонились от темы, Соня. Сколько ты хочешь?
— Сколько хочу за что? Уточните, я ваш язык не понимаю.
Я усмехаюсь и думаю о том, сможет ли она меня удивить. Она на редкость неприятная женщина, и мне уже хочется уйти, но я желаю довести разговор до конца, чтобы больше никогда к нему не возвращаться.
— Я готова заплатить тебе сто тысяч долларов, чтобы ты исчезла из жизни моего сына и уехала в другую страну.
— И что вам это даст? Думаете, что он женится на Анфисе? Вам не дают покоя деньги Дмитрия? Гордей сам неплохо зарабатывает и не хочет жениться на дочери своего биологического отца. Он с ним даже не общается.
Она молчит, словно это для нее личное, и я понимаю, что она всю жизнь была глубоко несчастна в любви и не могла получить того, кого хотела.
— А как Дмитрий узнал, что у него есть сын? Вы ведь сами его нашли, верно? — говорю я и смотрю на ее лицо, а затем вдруг осознаю то, в чем она не хочет признаваться. — Не нашли… Вы его из виду никогда и не теряли, а когда пришел нужный час, воспользовались возможностью и раскрыли ему правду. Вы одержимы им, Есения.
Называть ее по отчеству у меня язык не поворачивался, но и тыкать ей мне не позволяет воспитание, хотя она сделала много плохого в мой адрес и продолжала оскорблять меня и сына.
— А знаете, можете не отвечать, я уже всё поняла. Вы надеетесь, что Дмитрий снова посмотрит на вас, как на женщину, но он вас не любит. Он любит свою жену.
Я не вру, а говорю правду. В этот момент я даже чувствую к ней жалость. Она любит чужого мужчину всю жизнь и ничего не может с этим поделать. И сейчас она портит себе и сыну жизнь ради призрачной мечты о мужчине, которого никогда
— Любит! — вдруг кричит она, когда я встаю, собираясь уйти, и вскакивает следом. — Он меня всю жизнь любил, а свою жену жалел. Она болела раком, поэтому он не развелся с ней. Он думал, что я как все женщины, которые хотели его денег, но я не такая. Я его люблю!
Она продолжает кричать, а я сопоставляю факты.
— Есения Андреевна, если всё так, как вы говорите, почему после смерти первой жены он женился на ее младшей сестре, а не на вас?
— Потому что он пообещал своей жене заботиться о сестре и ее ребенке. Только поэтому!
— Вы в это верите?
Я вижу, что она живет в своих фантазиях, уверенная, что они с Дмитрием созданы друг для друга. Она верит, что если Гордей сделает ребенка Анфисе, это свяжет их навсегда. Ее и Дмитрия Севастьянова. И тогда он точно уйдет от своей жены-клуши.
Я уже практически ухожу, когда слышу вслед ее истеричный вопль:
— Надо было избавиться от тебя раньше! Ты как кошка, имеешь несколько жизней! Я тебя уничтожу! Ты во всем виновата!
Я даже не оборачиваюсь, ее слова больше меня не трогают. Окончательно решаю, что не позволю своему сыну общаться с этой полоумной бабкой.
Приехав домой, я принимаю душ и, успокоившись, звоню Гордею, чтобы он привез Диму. Гордей по приезду видит, что я взволнована, но молча оставляет сына и уезжает, хотя его гложет беспокойство.
Я же радуюсь, что у меня целая неделя передышки перед его следующим визитом, чтобы переварить всё узнанное.
Но когда я просыпаюсь на следующее утро, понимаю, что наша встреча состоится гораздо раньше.
Глава 23
— Ты можешь взять к себе Диму на пару дней? Он тяжело переносит простуды, а я могу его заразить.
Я кашляю, чувствуя, как режет горло и горит лицо. Я редко болею, но, видимо, в этот раз сказывается дорога и перенесенный стресс.
— Конечно, Сонь, я всё сделаю. Буду отводить в садик и забирать. Как раз возьму отгулы на неделю, заодно и зам мой, наконец, поднатаскается в мое отсутствие.
— Слушай, Гордей, тебе не обязательно всё время уделять Диме. Ты прости, я не хотела отвлекать тебя от работы.
Несмотря на то, что я понимаю, что он такой же Димин отец, как я его мать, и вполне способен и даже должен присматривать за сыном, мне всё равно неудобно.
Я так привыкла полагаться только на себя, что довериться сейчас бывшему — что-то новенькое. Но в прошлые разы, когда я болела, сын обязательно подхватывал вирус следом, и в постели валялись мы оба. Довольно тяжело ухаживать за болеющим ребенком, когда ты сама еле стоишь на ногах.
— Всё будет отлично, Сонь. Мы с Димкой отлично повеселимся, да, рейнджер? — улыбается Гордей вышедшему из зала сыну, который тащит на плече свой рюкзачок, куда я сложила все его вещи, которые могут ему пригодиться.