Цена славы
Шрифт:
Тут помогло заявление кого-то из Talion. Дан не знал точно, кто из них является официальным потерпевшим, да это и не важно. Главное, что наличие потерпевшего позволило немного сменить юридические акценты: теперь это дело о склонении к проституции, а его можно вести тайно, не публикуя отчеты о расследовании.
Оставить все под грифом секретности просто невозможно: слишком много арестов для демократической страны, слишком много свидетелей и подозреваемых. Что-то придется сделать достоянием общественности.
Вечером тридцатого
Он не спал прошлую ночь, хотя и приезжал домой ужинать. Беременная супруга — это значительный повод для отлучки с работы, поэтому Джиёна отпустили домой на несколько часов, успокоить жену, а потом он снова вернулся на работу.
— Ты вообще спал? — участливо спросил Дан, когда после ужина они вместе сели на веранде.
— Три раза по сорок минут, — ответил Джиён с улыбкой. — Не переживай, я привык к такому. Сейчас самое лучшее — продержаться еще немного и пойти спать в обычное для меня время.
Дан задумчиво кивнул. Он прекрасно знал, что трех-четырех часов сна в сутки может хватать достаточно долго, если тебе есть чем заняться во время бодрствования. Но он сам предпочитал сначала отоспаться, а не сразу пытаться восстановить режим.
— Расскажешь, что происходит? — осторожно спросил Дан.
Джиён кивнул, но говорить начал не сразу. Достал из кармана брюк помятую коробочку — никотиновые пластыри. Он намерен бросить курить, потому что вскоре в доме появится ребенок, но это дается ему сложно. Сейчас он приклеил пластырь и подвинул к себе ближе кружку с чаем.
— Сложно сказать, с кого именно все началось. Чуть ли не с основания корейского шоу-бизнеса продюсеры продвигали тех, кто с ними спит… потом стало понятно, что можно заставлять красивых мальчишек и девчонок спать с теми, кто нужен продюсерам. Где-то в девяностые это превратилось в систему, сдерживала которую круговая порука. В двухтысячных Квон Манхук, он сейчас исполнительный директор Диспатч, стал кем-то вроде начальника всей этой структуры. Это он начал печатать Папки.
— Это подтверждённая информация? Он сядет за это? — уточнил Дан.
Джиён осторожно кивнул:
— Скорее всего — да. В суде может произойти всякое, его адвокаты могут оказаться очень изворотливы, но у нас уже есть немало свидетельств поотив него… жесткие диски с информацией, помещение, где печатали и хранили Папки, его Маленькая Черная Книжка с именами… в общем, его шансы уйти от наказания минимальны.
Дан не смог сдержать довольной улыбки, а Джиён расхохотался:
— Какая искренняя улыбка.
— Что? Имею право? Из-за него мое имя полоскали во всех газетах, а Нане пришлось уйти из группы. Я уж молчу про всех тех, кто пострадал из-за структуры Папки. В корейских тюрьмах как с дисциплиной? Я готов заплатить, чтобы ему там было особенно некомфортно.
Джиён расхохотался, а потом напомнил:
— Это, вообще-то, подсудное дело.
— Да? Какая жалость…
— Намекни фанатам, — посоветовал
Дан изобразил «злодейскую» улыбку, они вместе посмеялись, но ответил Дан уже серьезно:
— Ладно, шутки-шутками, но я бы все равно так не смог. Так что дальше было? Хотя, подожди, я схожу за чаем.
Дан сам встал и вышел на кухню. Бабушка с тетей сидели за обеденным столом и что-то рассматривали на экране планшета — кажется, выбирали оформление детской. Но, как только за Даном щелкнула входная дверь, бабуля вскочила:
— Чай допили? Я сейчас, быстренько, уже все подготовила.
И она подбежала к кухонной стойке. Ей действительно оставалось только залить все кипятком и торжественно вручить Дану чайник. С ним Дан и вернулся на веранду.
— Долгое время эта структура существовала сама по себе, — продолжил Джиён, чуть позже, — Но в руках Квон Манхука и его главных сподвижников скапливалось все больше компромата. Где-то пять лет назад на них вышел Ким КиДжун, он сейчас маркетинговый директор косметической компании. Его брат крутится в политике, семья жены давно связана с этой сферой. Вместе они хотели добиться лояльного к ним правительства.
— У них был какой-то ставленник? — полюбопытствовал Дан.
— А вот это уже секретная информация. То, что они делали вне экскорт-услуг — дело о государственной измене.
Дан кивнул, принимая это к сведению, но уже через пару мгновений опомнился:
— А этот, министр… не помню его имя.
— Он… просто неприятный тип, который в итоге получит огромный срок за то, что не мог удержать свое хозяйство в штанах, — вздохнул Джиён. — Не был он их сообщником в полной мере, просто являлся постоянным клиентом и сам же множил компромат на себя.
— Учитывая его должность, он станет главным козлом отпущения? — уточнил Дан.
Джиён кивнул.
Какое-то время они сидели в тишине. Дан думал о том, что совершенная, абсолютная справедливость просто невозможна. Того, кто реально хотел больше денег и власти и шел ради этого по головам, тихонечко посадят в маленькую охраняемую тюрьму до конца жизни, а из другого сделают Злодея мирового масштаба. И Дан даже понимает, что менять такое положение дел — не самый лучший вариант. Возможно, пройди вообще все расследование в тайне, было бы даже лучше. Но это технически невозможно.
Несмотря на все просьбы прокуратуры, в сети начали ту самую «охоту на ведьм». Гадали, кто из айдолов продавал свое тело, чтобы получить лучшее продвижение. Разумеется, это быстро стало причиной масштабной «войны фандомов», где все обвиняли всех, а защищали только своих. До прямых оскорблений айдолов дело пока не дошло, ну так и аресты начались чуть больше суток назад.
— Меня ведь тоже вызовут на допрос? — уточнил Дан.
— Да, — кивнул Джиён. — Но не в ближайшие дни. И сначала тебе придется отвечать военным, а потом гражданским следователям. Прости, это займет много времени.