Цена страсти
Шрифт:
– А что случилось?
– А пойми их, – пожал плечами Толик и, покосившись на Олега, добавил: – По-моему, наши с иватушниками сцепились. Из-за девок вроде. В смысле, девушек.
– А ты домой?
– Домой, конечно. Как-то нет желания участвовать в этой битве самцов.
Толик нервно хихикнул и снова бросил на Олега настороженный взгляд, Олег же смотрел на Толика как на пустое место. Но Толик не трус, на самом деле. Просто он далёк от всего этого. У него цель – стать журналистом с именем, и он старается, из кожи вон лезет. В библиотеке
Тут в столовой что-то страшно загрохотало – стульями там, что ли, кидались? Раздался звон бьющегося стекла, кто-то пронзительно завизжал.
Толик, вздрогнув, оглянулся.
– Ну всё, я побежал, – бросил мне на ходу.
Олег повернулся ко мне:
– Маша, ты подожди здесь, я сейчас… Посмотрю только, что там происходит.
– Нет, я с тобой.
Он нахмурился, вздохнул:
– Ладно, но будь тогда рядом и никуда не встревай, а то мало ли…
Мы застыли в дверях, глядя на поле боя. Несколько столов и с десяток стульев были опрокинуты, каменный пол – сплошь усыпан битой посудой, бутылками, объедками. Занавеска вместе с карнизом на одном из окон оборвана.
Потасовка вовсю набирала обороты. И в самом деле, наши схлестнулись с курсантами. Дураки! Курсанты их ведь в два счёта сейчас размажут. Они все такие крепкие, как на подбор, и друг за друга горой. А у наших только пьяный гонор.
Девчонки жались по стенам и вскрикивали. Анька Иванова в свадебном платье, улитом красным вином, висла на руке своего новоиспечённого мужа и слёзно просила не вмешиваться.
Олег одними губами выругнулся, потом посмотрел на меня и за локоть утянул в самый угол. Поставил как куклу и, наклонившись к самому уху, сказал:
– Стой, пожалуйста, здесь. Я попробую их угомонить, а то у пацанов проблемы потом большие будут.
Его тёплые губы коснулись мочки, горячее дыхание вызвало волну дрожи во всём теле и россыпь мурашек вдоль позвоночника. Я даже не сразу уловила смысл его слов, и ответить ничего не успела – он уже отошёл.
Завернул за металлическую стойку, где в обычные дни орудовала поварёшкой раздатчица, вроде стал что-то искать. А я привалилась к прохладной стене, потихоньку остывая. Что со мной такое творится? Как дура, ей-богу. Будто я заразилась царящим кругом безумием, как вирусом. Нет, надо срочно взять себя в руки!
А Олег… Что он сделает один? Там такая куча мала! У них уже и лица в кровь, а они этого даже не замечали. Такие дикие все. Так остервенело бились, как будто не на жизнь, а на смерть.
Может, лучше вызвать милицию, пока эти ненормальные друг друга не поубивали?
И словно в ответ на мои опасения Миша, тоже с окровавленным лицом и какой-то совершенно ошалевший, вдруг схватил бутылку водки и разбил её о батарею. Затем, выставив розочку перед собой, как ножик, двинул на Захара, того самого, который некоторое
Я едва не захлебнулась собственным криком. Но в следующую секунду Олег ринулся к дерущимся с огнетушителем. Направив шланг, он выдернул чеку, нажал на рычаг, и в Мишу, и в Захара, и во всю оголтелую толпу полетела мощная струя, заливая всё кругом густой белой пеной.
Драка тут же прекратилась.
Парни, матерясь, отскакивали в разные стороны, спасаясь от огнетушителя. Некоторые падали на мокрый пол, неуклюже поднимались или отползали, но продолжать выяснять отношения больше никто, похоже, не хотел. Пена оседая превращалась в обычные лужи.
– Это что сейчас такое было? – спросил один из курсантов, отряхивая джинсы.
– Да это вон Олег выступил, – бросил Захар.
– Ну и нахрена? Я как в таком виде пойду? Весь мокрый как цуцик…
– Нахрена? Что, по нарядам соскучился? Всё, нам пора, расходимся, – жёстко произнёс Олег.
Спорить с ним никто не стал, лишь немного посокрушались по поводу вымокшей одежды и ушли.
Наши тоже на рожон больше не лезли, сбились в кучку в другом конце столовой и что-то бурно обсуждали.
Олег вернулся ко мне, оставив использованный огнетушитель на стойке раздатчицы.
– Быстро ты их унял, – пролепетала я почти с восхищением. – Молодец, а то мне аж страшно стало.
– Да ерунда. Просто у нас с этим очень строго… ну, драка с гражданскими. Если узнают, конечно. И наряды – это ещё, считай, легко отделался.
– А, два наряда вне очереди, – вспомнила я знакомое из сериала «Солдаты».
– Если бы два, – хмыкнул он. – Могут и пять нарядов впаять, и увольнений на месяц лишить. И это если без травм обойдётся. А вообще – вплоть до отчисления.
– Строго у вас, – признала я.
– Ну, порядок должен быть, – пожал плечами Олег и снова замолчал, но при этом глаз с меня не сводил. А в них такой сумрак! И вовсе не потому, что зрачки расширились и почти поглотили радужку, отчего теперь глаза его казались бездонными и абсолютно чёрными. Просто он смотрел так, будто видит меня насквозь, будто знает все мои мысли и чувства, будто подчиняет и утягивает за собой в бездну. Это завораживало и пугало, но не было ни сил, ни желания ему противиться. Стыдливый румянец опалил щеки.
– Маша!
Я и не заметила, как рядом с нами возник Миша. Кровь с лица он кое-как вытер и бутылочную розочку выбросил, но всё равно выглядел устрашающе: перекошенное лицо, пустой взгляд, сосульки волос налипли на лоб, на мокрой серой футболке бурые пятна.
– О, Маша, как хорошо, что ты здесь! Пошли ко мне. Подлечишь меня, приласкаешь, – последнее он буквально промурлыкал, и губы его растянулись в улыбке.
– Нет, Миша, никуда я с тобой не пойду.
– Чего это? – он продолжал улыбаться. – Злишься, да? Злишься, что я немного задержался? Ну значит, не мог раньше, дела были, понимать надо.