Цена свободы. Рунный след
Шрифт:
— Родителям? Нет уж, я еще не свихнулся.
— А что? Не поверят?
Влад усмехнулся:
— Да я вообще не представляю, как им такое можно рассказывать!
— Ну да, переживать будут, — помрачнел Костя.
У Влада тоже испортилось настроение — друг его не понимал. Переживать — это понятно, но дело-то не в этом. Влад в принципе не понимал, как можно вести с родителями подобные разговоры. А у Кости, видно, в семье все иначе. «Понятно, почему мы раньше не встречались, хоть и соседи».
Орбиты их никак не пересекались: уличный пацан Влад и тихий
«Да уж, представляю, как будут рады его родители такому знакомству!» — поморщился про себя Влад.
— Но я все равно расскажу, — решил Костя. — Я как-то не привык, чтобы скрывать.
— Угу, — рассеяно промычал Влад. Он думал про другое: Костя вернется домой, к друзьям, с которыми ему интересно, с которыми он говорит на одном языке. А Влад — в свою компанию, в которую не привел бы Костю ни за какие коврижки. У того бы уши в трубочку свернулись не только от того, как там говорят, но и о чем.
— Да ладно, ну ты чего? Разберемся мы с родителями!
— Конечно, разберемся, — преувеличенно бодро отозвался Влад.
— Жалко, симку уже не восстановить. А то сейчас бы, сразу, номер моего мобильного запомнил. Ничего, как купят — сразу обменяемся.
Влад усмехнулся:
— А у меня и не было. И не будет. Шиши у родителей не те — мне мобилы покупать. А сам еще не заработал.
Костя чуть смутился:
— Ну и ладно, все равно рядом живем.
— Угу.
— Влад, если ты думаешь, что я навязываюсь — с телефоном этим, адресом, то так и скажи, а не мычи, как теленок, — внезапно разозлился Костя.
Влад и не знал, что тот умеет так сердиться. Вспомнился Лерин рассказ, как Ласк пытался сломить упрямого скрипача. Хм, а пожалуй, его никакой компанией не напугаешь. Влад окинул взглядом Костю: его тонкую застиранную рубаху, мешком висевшую на худых плечах; из коротких рукавов торчали кисти рук, синяки на запястьях были уже еле заметны. Влад помнил, как больно впиваются веревки, когда корчишься под ударами плетей. Сволочи, могли же Косте руки покалечить! А все-таки жаль, что не удалось убить тэма самому, на дуэли.
Друг смотрел сердито и ждал ответа.
Лера шла краем леса вдоль крутого берега — осторожно, точно неся полную чашу и боясь расплескать — неторопливо выбирала место, куда поставить ногу, обходила стороной торчащие из земли корни. Она специально бродила по бездорожью, не желая на кого-нибудь наткнуться, но услышала за кустами шум: Влад говорил торопливо и словно оправдывался. Лера повернула в сторону — земля комьями осыпалась из-под ног, прошуршала по траве. В просвете меж кустами мелькнул удобный проход, но там у кромки прибоя сидела Аля; вот она наклонилась, зачерпнула воду и опустила в сложенные ковшиком ладони лицо. Лера с досадой потянула себя за косу. Ну что же, может, в доме никого нет.
Выбрала не прямую дорогу, а снова через лес, огибая дом с тыла. Но не дошла
Со стороны дома на тропинку вышла Сима, и тут же от стены отделился незамеченный до того Тимс. Окликнул девочку, и они вместе двинулись в сторону Рика. «Это — судьба!» — улыбнулась Лера и тоже пошла к княжичу:
— Я думала, Талем с тобой.
Рик повернулся к ней осунувшимся лицом.
— Нет, он Машку утешает, — голос был пустой, словно покинутый дом.
Лера вопросительно приподняла брови. Вместо Рика ответила Сима:
— Она чувствует себя виноватой.
Как всегда в разговоре с Симой, Лере пришлось самой додумывать фразу до конца: «из-за того, что не остается. А дрид так надеялся!» Лера потянула за косу: если бы дело было только в Ороне…
— Ничего, дриду найдется, чем утешиться. Я остаюсь.
Рик округлил глаза. Сима не удивилась:
— Даже более чем. Славка с Лешкой — тоже.
Радость, которую Лера так бережно несла в себе, всколыхнулась штормом: не одна! Она тут остается не одна! Тимс удивленно приоткрыл рот. А Рик так просто расцветал на глазах. Однако быстро справился с собой — Лера мысленно ему поаплодировала.
— Хорошо, что князь уже дал им титулы. Все будет проще. — Он чуть прищурился, глянул поверх голов.
Лера могла поклясться, что в голове у княжича вспыхивали идеи, как лампочки на новогодней елке. Непрошенное сравнение кольнуло тоской: ей-то больше уже не встречать Новый год дома. Вспомнилось, как отражается в темном стекле, расписанном инеем, гирлянда; запах хвои, смешанный с ароматом маминых духов; папин рокочущий голос — кажется, что от него колышутся серебристые «дождинки»; яркие оранжевые шарики-мандарины горят на темной, расшитой под палех, скатерти…
— Вот только с тобой, Лера, — свел брови Рик, — нужно подумать.
— Не нужно, — она выпрямилась, отбросила за спину косу. Против воли в голосе проскользнули горделивые нотки: — Как только мы вернемся в Отин-град, будет объявлено о нашей с Талемом помолвке.
Сима молча показала большой палец; хмыкнул Тимс. Рик растерянно хлопнул ресницами. Лера улыбнулась. В конце концов, Новый год можно отмечать и здесь. Уж елок-то в княжествах навалом.
Скрипнула галька под сапогами Талема. Ведун подошел, глянул на озеро. Солнце уже катилось к лесу, перистые облака заалели.
— Завтра будет ветрено, — уронил Талем.
«Завтра», — повторила Лера. Будет ветер, озеро подернется мелкой рябью. Тряхнет березы, сорвет первые желтые листики. Все это будет завтра, а вот ребят тут уже не будет: Маши, Симы, Али, Кости, Влада. Никого из них. Не придется будить засоню-Машку, не поболтать с ней больше о пустяках. Странно, они почти никогда не говорили о серьезном, но именно Маши будет не хватать больше всего.
— Орон вас зовет, — ведун отвернулся от озера, посмотрел на ребят. — Все готово. Просил поторопить.