Цена свободы
Шрифт:
Вслед за Картом поднялись на первый этаж. Тут было уютнее, стены обшиты хорошо пригнанными, ошкуренными досками. Выступали до середины резные столбы, на которых в гнездах сидели шары. Пол чисто вымыт, блестит натертыми досками. Окна, хоть и небольшие, с частым широким переплетом — мутноваты, но не от грязи, просто стекло такое. В коридоре пахло чем-то вкусным, и у Али засосало в желудке.
— Сюда, — садовник толкнул дверь, запахи стали сильнее.
Ребята оказались на огромной кухне. Справа у печки возилась пожилая женщина в темном платье,
— Привет! — улыбнулась она ребятам. — Меня Минкой зовут.
Одета она была даже с некоторым кокетством: в светлую блузку с воланами и бантиками, широкую зеленую юбку, кудрявые белокурые волосы перехвачены яркой изумрудной тесемкой.
— Это Син, — махнула девушка рукой в сторону мужчины, щепавшего в углу лучину.
Аля узнала в нем конюха. Тот не обратил внимания ни на ребят, ни на слова Минки.
— Это Барба, — жест в сторону поварихи. — А это Право и Лево.
«Какие-то дурацкие имена», — озадачилась Аля.
— Пошла чесать языком, — проворчала Фло, проходя мимо столов к громоздкому буфету в углу. — Лучше Барбе помоги.
— Вот еще! — фыркнула Минка.
— Уже все готово, — тихо отозвалась повариха, прихватила большой чугунок куском замызганной тряпки и понесла к столу.
Син аккуратно сложил щепки, убрал нож и присел рядом с братьями; расселись и ребята. Аля оказалась бок о бок с Минкой.
— Говорят, двое будут мне по дому помогать. А кто? — тут же спросила девушка.
— Не знаю пока, — пожала плечами Аля.
Барба разлила похлебку по мискам — ударивший в нос запах кислой капусты совсем не напоминал аппетитные ароматы — и тоже пристроилась на краю лавки. Аля глянула вдоль стола и поморщилась. Из местных аккуратно ела только Минка, остальные с шумом прихлебывали и дули на ложки. Аля заметила брезгливый взгляд Леры, вздохнула и принялась за ужин. Вкус был гадостным — перемороженная картошка на воде, почти без соли, и ошметки капусты. Если бы не постоянный голод, Аля не смогла бы запихнуть в себя ни ложки.
Фло прихватила из буфета большую плетеную коробку и села за небольшой отдельный столик. Вытащив какие-то мешочки, принялась пересчитывать, пришептывая и загибая пальцы. Иногда отрывалась от своего занятия и посматривала на ребят. Каждый раз у Альки кусок застревал в горле — такой тяжелый был взгляд. Все ели неторопливо, молча. Только Минка трещала о какой-то «главной зале» с зеркалами, рассчитывая поразить воображение новичков.
Фло закончила с делами, вернула коробку в буфет и подошла к ребятам.
— Ты и ты, — показала она на Симу с Машкой. — После ужина останетесь, поможете Барбе перемыть посуду. И утром сразу к ней. А вы — обратилась она к Але и Лере, — пойдете завтра с Минкой, на
Девушка быстро закивала головой.
Первыми ушли из кухни братья. Син снова пересел к дровам и вытащил нож.
— Кто поел — марш из кухни, — скомандовала Фло. Конюх не повел и ухом, но женщина не обратила на это внимания.
— Мы все у нас в комнате будем, — негромко сказал Славка, поднимаясь из-за стола. Сима кивнула.
В комнате мальчишек Аля устроилась с ногами на крайней у двери лежанке, рядом присела Лера. Рик повозился со светильником. Запахло прогоркшим маслом. Вспыхнул неяркий свет, на стенах выросли гигантские тени. Аля обхватила колени руками, уставилась на неровно горевший огонек. Было даже уютно сидеть вот так. Все-таки не сарай, а какое-то подобие дома. И их не продали по отдельности — только сейчас Аля поняла, как сильно ее пугала такая возможность. Она так задумалась, что даже не вслушивалась в беседу: что-то про Михана, Фло. Легкая дремота тяжелила веки, и приходилось все время моргать.
Когда вернулись девочки, разговор пошел по второму кругу. Аля тряхнула головой: ну что переливать из пустого в порожнее? Но сказать это вслух она не решилась. Тем более что все замолчали и так, напряженно прислушиваясь. В коридоре нарастал шум: стук дверей, шаги, голоса.
— Наверное, из трактира пришли, — предположил Влад.
— Поздно как, у меня уже глаза слипаются, — зевнула Машка.
Аля прислонилась затылком к стене, веки закрылись сами собой. Спать, конечно, хотелось, но вставать было лень. Стукнула дверь — доски под Алиным затылком чуть качнулись, и девочка с досадой открыла глаза. На пороге стоял Костя. Он вглядывался в освещенные светильником лица неверящими глазами.
— Ни хрена себе! — вскочил Влад. — Ты-то тут откуда?
— Меня продали этому тэму, — Алька увидела, как задрожали у Кости губы. — Я уже думал — все, — сказал он, тяжело приваливаясь к косяку.
У Альки же перехватило дыхание — так явственно она представила себе, что осталась в княжестве одна.
— Как тут? — спросил Славка, когда Костя сел на лежанку.
Тот растеряно пожал плечами:
— Не знаю. У меня как-то все сразу из головы выдувает. Утром уводят в трактир, там играю на скрипке. Вечером возвращаюсь вместе со всеми. Вот как играл — помню, остальное — нет.
Костя сделал жест, будто взял скрипку, рукав съехал, открыв руку до локтя. Чуть повыше запястья Аля увидела ожог — два значка, обведенные кружком.
— Что это? — тут же сунулся сидящий рядом с Костей Влад.
Костя резко одернул рукав.
— Это клеймо, — ответил за него Рик чужим, сдавленным голосом и вскочил. Резко колыхнулась тень, вытянувшись до потолка. — Клеймо раба. Этот жабий выродок клеймит свою собственность! Святой Вакк!
— Но у Минки не было никакого клейма, — возразила Аля. — Я бы заметила.