Цена тревоги
Шрифт:
А позже, ночью, когда он повезет ее домой… то сделает ей сюрприз.
41
Когда Мирей приехала, все гости уже были на месте. Она быстро поднялась по ступеням на террасу и поздоровалась с Николь. Они расцеловались.
Мирей с облегчением смотрела, как удаляется Мартин. За всю дорогу он не сказал ей ни слова, только бросал на нее странные взгляды в зеркало. Радость от того, что за ней прислали шофера, сменилась беспокойством. Никогда еще дорога в замок не казалась ей такой долгой. А два последних километра, когда они проезжали пустынную деревню
Она чуть было не вздохнула от облегчения, когда «мерседес» въехал в ворота, и сдержалась только потому, что не хотела, чтобы Мартин что-то понял. Когда он остановил машину перед крыльцом, она выскочила из машины, даже не дожидаясь, что он откроет ей дверцу.
— Спасибо! — сказала она, устремляясь к ступенькам.
— Что с тобой? — спросила Николь. — Ты не можешь отдышаться, словно совершила забег на четыреста метров!
Мирей улыбнулась в ответ и поцеловала ее. Она совсем не хотела, чтобы Николь заметила ее волнение. Она и так тревожилась в последнее время, и Мирей не хотела усугублять ее состояние, рассказывая о своих глупых детских страхах. Ведь ничего не случилось, так какого черта! О чем говорить? О том, что она испугалась странного молчания Мартина?
Это только спровоцировало бы новые подозрения со стороны Николь…
Она повесила пальто в платяной шкаф.
— Ты уверена, что все в порядке? — с тревогой спросила Николь, стоявшая у нее за спиной.
Мирей не спеша поправляла пальто, разглаживая невидимую складку на рукаве, но, справившись с собой, повернулась к подруге с беззаботной улыбкой:
— Конечно, а что может быть не в порядке?
Николь тревожно вглядывалась в нее несколько секунд, но, кажется, поверила.
— Хорошо, — сказала она. — Поторопимся, ты приехала последняя, все остальные ждут не дождутся, когда познакомятся с тобой.
Они прошли в гостиную, где находилось пятеро гостей, не считая Даниеля, поднявшегося навстречу вновь прибывшей.
— О! Мирей! С Полем и Франсуазой Рюшо вы уже знакомы, разрешите представить Люсьена Жавриса, старого друга Николь, а это Ришар и Шанталь Лами.
Мирей поздоровалась со всеми и села в кресло между Франсуазой Рюшо и Люсьеном Жаврисом. Даниель предложил ей бокал красного вина. Она знала Франсуазу — это была подруга Николь, и она, и ее муж были врачами, однажды Мирей даже обращалась к ней, когда ее врач был в отъезде. О Жаврисе она слышала от Николь. Он был ее преподавателем в университете, участвовал в движении «зеленых». Она даже видела его однажды по телевизору, когда он с группой крестьян принял участие в сносе американского фаст-фуда. Ему было под пятьдесят, высокий, худой мужчина с удлиненным, немного лошадиным лицом, начинающей седеть бородкой и совершенно белой шевелюрой. Мирей подумала, что в жизни он гораздо лучше, чем по телевизору, и что его голубые глаза, должно быть, сражают студенток наповал.
С другой парой она знакома не была и ничего о них не слышала. Должно быть, это были приятели Даниеля, так как они обсуждали какие-то биржевые проблемы. Жаврис время от времени подмигивал ей, показывая, что и он тоже ничего не понимает в том, о чем говорят.
Но что-то было не похоже.
Мирей потеряла нить беседы, когда заговорили о необходимости регламентации предоставления акций крупным фирмам. Она не видела разницы между
— Итак, над чем ты сейчас работаешь? — спросил он у Николь, воспользовавшись тем, что Ришар Лами делал глоток из своего бокала. Николь благодарно улыбнулась ему. Мирей знала, что ее тоже не очень интересовали производственные темы.
— Я готовлю выставку. Работы будут закончены через месяц-другой.
Мирей отметила про себя неуверенность, с которой говорила Николь. Значит, она еще не вышла из творческого ступора, в котором пребывала уже несколько недель.
Жаврис показал на большую картину над камином: пейзаж, среди которого в легкой сонной дымке выступали контуры замка.
— Твои новые работы будут так же прекрасны, как эта? Ты знаешь, что эта картина — моя слабость!
— Так это нарисовали вы? Просто прекрасно!
Восклицание Шанталь Лами утвердило Мирей во мнении, что это не друзья Николь и что они, должно быть, не часто приходили на ужин, иначе знали бы историю этой картины.
— Она не продается, — уточнил Даниель. — Ее купил я и надеюсь сохранить для себя.
— Вы купили картину у своей жены?
Бедная Шанталь не понимала, в чем дело. Николь улыбнулась и пояснила:
— Мы не были знакомы. В то время я жила в Шатору, где родилась и выросла, а Даниель — здесь. Он как-то приехал на вернисаж в Шатору, его привез наш общий друг, увидел эту картину, она ему понравилась, и он тут же ее купил. Так как я сама очень ею дорожила, то должна была выйти за него замуж, чтобы вернуть свой холст. Таким образом я оказалась здесь. Художникам приходится иногда приносить жертвы!
Мирей едва удержалась от смеха, когда Николь испустила тяжкий вздох. Шанталь казалась немного растерянной. Она повернулась к мужу, словно призывая его на помощь. Тот лишь одобрительно покачал головой. Жаврис снова подмигнул Мирей, ее так и подмывало расхохотаться.
В этот момент вошла Луиза. Она что-то прошептала на ухо Николь, та взглянула на бокалы, стоявшие на столике, и так же тихо ответила. Луиза вышла.
После этого еще поговорили об искусстве, о живописи, о том, как трудно выжить художнику в современном мире… Затем Николь пригласила всех к столу.
За столом Мирей оказалась между Жаврисом и Ришаром Лами. Они оказались приятными собеседниками. Вечер ей очень нравился, она прекрасно проводила время, забыв о своих страхах. Когда ужин подходил к концу и она пила вторую чашку кофе и тягучий ирландский дижестив, который оказался очень вкусным, ей подумалось, что это один из самых приятных вечеров в ее жизни.
С Люсьеном Жаврисом они перешли на ты, и он принимал такое положение вещей с отеческим добродушием, что, впрочем, не мешало ему изредка коситься на ее декольте.
Она попыталась несколько раз сказать «ты» и Ришару Лами, но взгляд его жены, сидевшей напротив, пресек подобные попытки.
Было уже очень поздно, когда они встали из-за стола и вышли в холл, чтобы надеть пальто.
Мирей отыскала свое, почувствовала, как его берут у нее из рук и помогают набросить на плечи, повернулась, чтобы поблагодарить. Это был Люсьен Жаврис. У нее внезапно пересохло во рту, голос не повиновался.