Цена твоего прощения
Шрифт:
Если за фразу, что печень немного горчит, я готовила сегодняшний ужин, "отвечая за свои слова", то сказав, что готовка мне помогает расслабиться, я рискую оказаться поваром на постоянной основе.
– Я готовлю только то, что я считаю нужным, и только из тех продуктов, что покупаю сама!
– сразу намекнула, чтобы особо не рассчитывал, но судя по тому, что улыбка у него стала только шире, я только ещё глубже себя закопала.
– Да не вопрос.
– Подтвердил он мои подозрения.
Глава 7.
Осенний
Взгляды окружающих становились всё пристальней, настойчивее и заинтересованнее. И это заставляло чувствовать себя дичью перед сворой собак. Охрана, посетители ресторана, а ходили мы всё время в один и тот же, сотрудники офиса. Ни у кого я не видела во взгляде сочувствия или хотя бы равнодушия. У большинства был неприкрытый жадный интерес, желание узнать интересную сплетню, и если удастся, урвать свой кусок выгоды.
Но были и откровенно страшные взгляды. Те, что обдавали похотью, словно кипятком. Такие взгляды я порой замечала в свою сторону со стороны Шасима и его напарника. И прекрасно понимала, что единственное, что удерживает их, это страх перед Сабиром, и не дайте мне боги, встретить этих двоих, если у них появится хоть малейшая возможность спросить с меня за их ожидание.
Офис гудел растревоженным ульем. Сабир не церемонился и мягкосердечием особенно не отличался. Вторых шансов он никому не давал. Перекраивались контракты, а это была задача не из лёгких, везде сроки и условия. Только за пересмотр транспортных договоров юридический отдел холдинга меня возненавидел. А бухгалтерия, наверное, готова была сжечь меня заживо, предварительно содрав шкуру.
Даже представлять не хочу, что они там себе уже напредставляли. Особенно сейчас, когда количество красоток с обложки модных журналов в офисе резко сокращалось.
– У меня нет денег, чтобы платить за сидение на заднице.
– Сказал Сабир сразу после того, как дал распоряжение перетрясти несколько отделов сразу.
Увольнения коснулись кадрового, рекламного и административного отделов. Сотрудники архива и вовсе остались без работы все сразу. Кто в этом оказался виноват? Конечно я!
Но стоило понимать, что работа ревизором к этому меня приучила. Со времён Гоголя ничего не поменялось. Боятся, лебезят и вместе с тем, желают поскользнуться на лестнице и сломать себе если не шею, то хотя бы ноги.
А вот к тому, что человек после моей проверки может просто исчезнуть, я готова не была. Когда
И вот результат. И как теперь мне браться за очередной этап? Зная, что фактически подношу топор палачу?
– Чего потерялась?
– спросил Сабир, присаживаясь на край стола.
– Я...
– Загналась из-за этих крыс?
– как-то нехорошо ухмыльнулся он, аккуратно заправляя мне за ухо выбившуюся прядь.
– Не переживай, я их не убил. Иначе, кто мне вернёт всё, что они своровали?
– И поэтому они дружно решили не показываться на работе сразу, как только я отдала тебе результаты?
– усомнилась я.
– После того, как ты отдала мне результаты, я решил, что они должны дружно мне всё вернуть. И сейчас они озадачены возвращением долга, и в кратчайшие сроки.
– С самым серьёзным выражением лица объяснял мне Сабир.
– Так что зря распереживалась. А то я решил, что ты снова ручку потеряла.
С этими словами он вернулся к своему столу. А я смутилась от его напоминания. Пару дней назад я слишком увлеклась, и не смогла найти свою ручку, чтобы сделать какую-то пометку. Я подняла одну стопку бумаг, вторую, проверила ежедневник, ручки нигде не было. А удобная ручка при любой долгой работе связанной с писаниной это очень серьезный фактор. И очень удивилась, когда подошедший мужчина вытащил её у меня из-за уха. И растерялась, потому что впервые за всё время видела его с каким-то хулиганистым блеском в глазах.
И потому что этот жест вышел очень мягким. Это помимо того, что он снова прикоснулся ко мне. Только без злости или раздражения. И вот опять! И эти странные прикосновения не давали мне покоя. Особенно сейчас, когда едва закончив завтракать, Сабир сообщил, что у меня сегодня выходной, потому что вечером что-то вроде званого ужина, и я иду туда с ним, в качестве его спутницы.
– Оставлю тебе Влада, он отвезёт тебя по всем этим вашим бабским забегаловкам. И платье себе выбери. Всё, до вечера.
– Он вышел, оставив меня в растерянности наблюдать за каплями дождя, стекающими по стеклу.
Глава 8.
Осень. Самое любимое и самое ненавистное время года. Всё самое дорогое в своей жизни и саму эту жизнь я получил осенью. И всё самое страшное в моей жизни, то же происходит гребанной осенью.
Приближается годовщина чёрного для нашей семьи дня. Дня, когда этой семьи не стало. По чистой случайности, я с матерью тогда остался у деда, а отец и оба его брата уехали. Больше живыми мы их не видели.