Цена твоей нелюбви
Шрифт:
Зайдя в просторный холл, я осмотрелась. Никого. И где теперь искать Лёшу? Помнится, у него была своя вотчина на втором этаже, где и тусовались тогда самые приближённые друзья. Но там ли он? Может, вообще где-нибудь в столовой. Что там, у этих богачей, за трапезы? Файф-о-клок, или как его?
Двинувшись вперёд, я старалась не думать о перманентно возникающем желании трусливо сбежать. Я то подавляла его в себе, то позволяла ему расцвести. Хотя, уже было ясно, что отступать не стану.
Я замерла, когда заслышала приглушённые голоса, а следом –
Закусив губу, я сделала ещё один шажочек в сторону источника звука. У меня имелся весьма себе благовидный предлог отложить столь нервное дело на неопределённое время. Ну не стану же я обсуждать личное, да ещё и в настолько неожиданном виде, при друзьях Зеленова, среди которых, скорее всего, отыщутся и наши общие знакомые?
Так думала я ровно до того момента, когда вдруг не расслышала… собственное имя. Точнее, фамилию, притом произнесённую в весьма насмешливом тоне.
Пульс застучал в висках, а руки мелко задрожали. Но я упорно сделала ещё один шаг вперёд, жадно вслушиваясь в каждое слово.
– … ладно тебе! Сам же и подбил тебя «на слабо» взять, – хохотнул кто-то, судя по голосу, Сашка Филонов.
– Да я уверен был, что Аллка сразу даст, – не без бахвальства в голосе ответил Зеленов. – Ну а раз не дала, пришлось пристать к необъятному берегу Тимофеевой.
Секундная тишина, последовавшая за этим, взорвалась порцией нового смеха.
– «Да если Аллка отошьёт, пойду и жахну Катьку», – Филонов передразнил Алексея. – Ты в следующий раз думай, прежде чем такое говорить. А то спьяну какую-нибудь макаку вознамеришься поиметь, мы тебя и не оттащим.
Я покачнулась, едва устояв на ногах. Перед глазами всё плыло, а к горлу подкатила тошнота. Какой кошмар… Неужели я действительно слышу то, о чём переговариваются парни?
– Так, ты это мне тут… Тимофееву мою не трожь, – ржанул Зеленов. – Она хоть и жирновата, но в постели очень даже поворотливая.
– Хорошо хоть на повороте очередном тебя не придавила к чертям, – загоготал ещё один голос. – А ты тоже выдал: «А если она мне не даст?» Да эта толстуха по тебе сохнет годами, все это знают.
Я сорвалась с места и убежала под канонаду смеха. Парни ржали так, что мне казалось, будто они знают о том, что я рядом, и теперь потешаются надо мной намеренно.
– Вам помочь?
Я не сразу поняла, что обращаются ко мне. Добралась до ворот в каком-то полубреду. Повернула голову на голос и увидела охранника, который ко мне и обращался.
Помотав головой, выбежала на улицу, едва не сломав дурацкую калитку, и помчалась прочь. А в голове у меня билась лишь одна мысль:
«Он хотел Аллу, а переспал со мной только потому, что его взяли на «слабо»»…
3
Едва переступив порог дома, я поняла, что за то время, пока бежала под отчий кров, приняла три решения. Первое – я оставляю
Конечно же, если бы я всё же решилась и рассказала обо всём Зеленову, он попросту бы или высмеял меня, или, что хуже, стал бы относиться к собственному чаду, как к ошибке. Досадной помехе.
И из этого проистекало моё второе решение. Лёша не узнает о моей беременности, даже если мне к виску приставят дуло пистолета, и скажут, что в случае сохранения этой тайны, спустят курок.
Ну а то, что я решила напоследок, напрашивалось само по себе. Я расскажу маме и бабушке о том, что залетела и что учиться пока не стану. От мыслей о том, что моё будущее прямо в эту самую секунду летит в тартарары, хотелось плакать. Но я не стала подчиняться эмоциям. Никаких слёз, соплей и прочих атрибутов обиженки. Я уже взрослая, и если решила, то уже стану стоять на своём до конца.
Пока попробую устроиться на подработку, немного подкоплю, чтобы хватило на первое время мне и малышу. Ну а дальше, как говорится, дал бог зайку, даст и лужайку. Нет, я, конечно же, совсем не думала о том, что после родов на меня посыплются блага, просто знала – мы с ребёнком обязательно справимся.
Я – справлюсь.
С этими мыслями я отправилась в свою комнату, чтобы собраться с духом перед одним из самых важных разговоров в моей жизни. С кухни доносились голоса – наверняка бабушка и мама снова обсуждают какую-нибудь передачу. Значит, нужно действовать, пока все не разошлись по своим делам.
«Ну… как всё прошло? Ты молчишь… или я вам мешаю с будущим папочкой? :)))» – пришло от Веры, когда я переодевалась.
Эта её шутливая фраза неожиданно разозлила. Неужто Васильева не понимала, какую чушь у меня спрашивает? Пусть даже и несерьёзно.
«Перестань говорить ерунду! Позвоню, как смогу», – дала я ей понять в ответном сообщении, что говорить на эту тему сейчас не намерена, после чего отключила телефон и, сделав тяжёлый глубокий вдох, отправилась на кухню.
В компании мамы и бабушки обнаружился ещё и Владимир Андреевич, что поначалу вызвало ступор. Говорить при неродном человеке, пусть он и был довольно близок моей семье, не хотелось. С другой стороны, мама так или иначе расскажет ему всё.
Они встречались уже около двух лет. Владимир Андреевич влюбился в маму с первого взгляда, как он сам говорил. Улыбался тепло и рассказывал, что с первого мгновения, как они встретились, решил, что она станет его женой. И я ему верила. Мама, похоже, в последнее время, тоже.
– Катюша, а мы думали, ты гуляешь, – сказала она, поднимаясь с углового диванчика, на котором сидела возле Владимира Андреевича. – Сейчас обед тебе разогрею.
Я помотала головой и, указав маме на то место, с которого она только что встала, попросила: