Цена Веры
Шрифт:
И снова демон рассмеялся, отчего комната затряслась.
– Мы повинуемся.
Когда лицо демона исчезло, Танкуил бросился в единственное окно, закрытое ставнями. Дерево раскололось, и он полетел вниз, а земля мчалась ему навстречу.
Неожиданно Танкуил оказался не готов к удару от прыжка с первого этажа гостиницы. Его ноги неловко ударились в плотно утрамбованную землю, он споткнулся, пытаясь перекатиться, и его левое плечо стукнулось об землю. Танкуил почувствовал, как щёлкнул сустав, и его затопила волна боли и тошноты. Мир сократился до маленького тоннеля острой боли и неприятной жары пожара. А
Когда руки убрались, Танкуил перекатился на правый бок и зашёлся в заслуженном кашле. Щепки в спине доставляли мучительную боль, но намного, намного хуже оказалось выбитое плечо. Он как раз собирался открыть глаза, когда снова почувствовал руки на своей коже. Эти были мягче и нежнее, и они натренированно ощупывали раны от щепок на спине, вынимая самые крупные осколки.
Он услышал женский голос, хриплый и командный.
– Некоторые раны придётся зашить, остальные сами заживут, но срочного ничего нет. Плечо… – руки двинулись к левому плечу, и Танкуил вскричал от боли, так и не собравшись с силами, чтобы открыть глаза, – нужно будет вправить на место, прежде чем мы его понесём. Ты и ты, держите его!
Танкуил почувствовал, как большие руки обхватили его за грудь, другой человек взял его за ноги, а потом умелые пальцы схватились за его руку и начали поднимать её.
– ПОГОДИТЕ! – закричал он, и его глаза открылись как раз вовремя, чтобы увидеть, как горящая гостиница обрушивается в фонтане пламени и пепла. А потом что-то выкрутило его руку, и где-то посреди затопившего его моря боли Танкуил вырубился.
Танкуил
Проснувшись, Танкуил первым делом отметил полное отсутствие боли. Он весьма ярко помнил свой прыжок из горящего здания и выбитое плечо. А ещё у него сохранились яркие воспоминания о том, как кто-то вправлял сустав на место – а это обычно ещё болезненнее, чем выбивать его.
Второе, что отметил Танкуил, были бинты. Он весь был ими обмотан. Чувствовал по меньшей мере одну повязку на голове, на груди почти не осталось открытой кожи, на левой руке прочная перевязь, и, хотя под одеялами он их и не видел, но чувствовал, что ноги тоже замотаны в бинты. Он попытался при помощи правой руки приподняться и сесть, и тут вернулась боль. Со сдавленным криком он рухнул назад на кровать и подумал, не вырубиться ли снова.
– Вам пока не следует двигаться, – донёсся голос, который казался знакомым. – Вы опасно выпали из окна и…
Голос женщины ушёл на второй план, когда Танкуил забормотал проклятие, чтобы притупить свои чувства. Он молча поблагодарил Вольмара, что кто-то убрал заклятие, блокировавшее магию, а потом сел, прислонившись спиной к стене комнаты.
Как только Танкуил прекратил читать проклятие, его тут же снова затопила боль, но вскоре она начала стихать, он перестал морщиться, открыл глаза и осмотрелся.
Танкуил находился в чём-то похожем на лазарет, и был далеко не единственным пациентом. Кровати стояли вдоль стен в паре метров друг от друга, и все были заняты. Некоторые люди были в сознании, другие нет. Некоторые были связаны, некоторые лежали, а другие сидели. Танкуил заметил у них множество ожогов.
Женщина,
– Немногим людям хватило бы сил сесть после таких ранений, как у вас, – сказала она. Её голос хорошо ей подходил: мрачный, привычный отдавать приказы, но с акцентом человека, привыкшего говорить на другом языке.
Танкуил засмеялся.
– Если Джез смогла зашить себя после того, как её проткнули насквозь, то уж, наверное, сесть-то я смогу.
– Кто такая Джез? – спросила женщина.
Танкуил чуть не ответил, но спохватился и покачал головой.
– Это неважно. Где я?
Он почувствовал, как его принуждение захватило разум женщины, почувствовал краткий прилив экстаза, когда его воля подчинила её волю, заставляя женщину думать лишь об ответе на вопрос. В этот краткий миг Танкуил ненавидел себя за свою слабость.
– В моём хосписе в деревне Колмир, – ответила женщина и содрогнулась, когда воля к ней вернулась. Она прищурилась, и Танкуил ждал, что она побежит, закричит, ударит его. Он ожидал от неё чего угодно, но она лишь села на край его кровати.
– Значит, вы один из этих арбитров, – сказала она, и это не было вопросом.
Танкуил кивнул.
– Плащ на это намекает.
– Этот? – спросила женщина, кивая на другую сторону кровати. Танкуил посмотрел туда и увидел свой плащ, висевший рядом, запятнанный и порванный в нескольких местах, потемневший от сажи и пепла. Плащ был частью Танкуила, и без него он чувствовал себя обнажённым. – Я его заметила, – продолжила она. – Сомневалась, но подумала, что это именно он. Никто из остальных не осмеливался подойти к вам, даже после моего приказа.
Танкуил фыркнул.
– Ага. Несомненно, боялись, что я их сожгу.
Лицо женщины посуровело.
– Так это вы начали пожар?
Он покачал головой.
– Нет, но он был устроен из-за меня. Весьма ироничная ведьма связала меня и попыталась сжечь. Надеюсь, однажды отплачу ей тем же.
– Мне её спасти, если она тоже выпрыгнет из окна и станет притворяться? – с улыбкой спросила женщина.
Танкуил усмехнулся.
– Я не притворялся. Я вырубился. Есть разница.
Женщина хлопнула по ноге.
– Конечно есть. – Она встала. – Вам надо отдохнуть, по меньшей мере пару дней. Если вам что-то понадобится, просто скажите мне.
Танкуил чувствовал, что женщина права насчёт отдыха – его руки и ноги были тяжёлыми, а на веки, казалось, давила тяжесть всего мира.
– Для этого мне понадобится ваше имя.
– Шен, – сказала женщина своим мрачным тоном и ушла.
Спустя три дня после побега из горящей гостиницы Танкуил вовсе не радовался тому, как идёт восстановление. Его спина и ноги хорошо заживали от щепок, вонзившихся, когда демон взорвал кровать. Раны покрылись коростой, и уже почти не мокли, зато чесались, словно от укусов огненных муравьёв. Шен уверила его, что зуд – хороший знак.