Цена власти
Шрифт:
Коротким уверенным движением Саян вогнал ложечку в раскрытую рану точно под наконечником. Настойка молагана не лучший анестетик, Тач опять дёрнулся. Подвигав ложечку из стороны в сторону, Саян завёл острые грани наконечника под загнутые края, а кончик острия вставил в маленькую дырочку на полукруглом конце ложечки. Осторожно потянув на себя, Саян вытащил ложечку из раны вместе с наконечником.
– Здорово! – в унисон ахнули Ягис и Ансив.
– У кого учился? – спросил Ягис.
– У Большого мха, - ответил Саян. – Старик много чего знает. А так на сыром мясе тренировался.
–
– Много, - признался Саян. – Инса едва из дома не выгнала.
Отвечая на вопросы друзей, Саян продолжает операцию. Комочком шерсти осушить рану. Скальпелем соскрести зловещие чёрные полоски. Напоследок Саян смочил рану спиртом.
– Отлично! А теперь, - Саян глянул на Аниса, - убери крючки и сожми края.
Красноватые остатки спирта выступили из сомкнутых краёв. Тонкий изогнутый крючок легко прокалывает кожу. Ловко поддевая края, Саян быстро связал несколько узелков и наложил поверх шва слой лесного мёда. На немой вопрос Ягиса, Саян пояснил:
– Мёд содержит так много сахара, что в нём не размножаются бактерии.
Заканчивая операцию, Саян обернул раненую ногу тонким куском кожи. Узкие ремешки зафиксировали импровизированную повязку. Довольно вздохнув, Саян произнёс:
– Будет жить! Лея-целительница поможет. А наконечник не выбрасывайте – талисманом будет.
Только сейчас, обернувшись, Саян заметил стоящего рядом Лютого.
– Ещё раненые есть? – спросил Саян.
– Как же без этого, - ответил Лютый и, повернувшись в сторону почти развёрнутого лагеря, громко крикнул: - Всех тяжело раненых сюда! Умелец займётся ими! А вы двое, - Лютый ткнул пальцем в Ягиса и Аниса, - помогайте ему. Ночлег мы сами развернём.
Работая до темноты, Саян вытащил ещё несколько наконечников, зашил бесчисленное количество порезов и наложил шину на сломанную руку. Расходные материалы, спирт, мёд, ремни для перевязки, ушли полностью. Зато! Как изменилось к нему отношение со стороны бывалых охотников.
Саян ловко завязал последний узелок на очередной ране. Пусть он не принёс положенной жертвы Вему-защитнику и не «упал с дуба», но по словам, по жестам полноправные мужчины племени уже приняли его за своего. Остальное формальности. Пропитанная кровью сумка со страшными трофеями и та ловкость, с которой он врачует боевые ранения, принесли то, чего так долго и упорно добивался – уважение.
Наконец, наложив последнюю повязку, Саян без сил присел возле костра. Пока он занимался ранеными, зашивал, накладывал повязки и швы, заботливые руки товарищей по отряду развернули палатку, насобирали дров и развели костёр. Ансив колдует над ужином. В подвешенном над костром котелке булькает вода. Тихая летняя ночь принесла долгожданную прохладу и успокоение. Словно и не было страшного боя, резни и потоков крови. Лёгкий ветерок закручивает дым от костра в причудливые узоры и разгоняет надоедливых комаров.
Время занятья защитным облачением. Когда отряд отвалил от вражеского берега, прямо в лодке быстро скинул кожаные доспехи и наспех запихал их в мешок. Теперь, при свете костра и догорающего дня, Саян вытряхнул защитное облачение на траву. Внимательно разглядывая царапины и проколы, Саян задумчиво провёл пальцем по самому
Больше всех пострадал щит. Впрочем, этого и следовало ожидать. Снаружи с десяток маленьких ромбических проколов от стрел, несколько крупных ромбов от копий и парочка глубоких порезов то ли от топора, то ли от большого ножа.
Кожаная кираса пострадала заметно меньше. На груди несколько царапин и мелкий укол от случайного копья. Зато на спине… Глубокий надрез тянется между лопаток. Обломок кремния застрял в толстой коже. Судя по размерам и форме, в пылу сражения кто-то совсем не по рыцарски пырнул его каменным «пером». Будь нож стальным и не таким толстым… Саян аккуратно отложил кирасу в сторону.
Шлем с небольшим гребнем пострадал ещё меньше. Но… Саяна аж передёрнуло от воспоминаний. Короткие дорожки то тут, то там прозрачно намекают, где именно была бы ранена его голова. Наручни и поножи почти не пострадали.
Как успел подсчитать утус Гобан, в поход отправился ровно 81 доброволец. Почти треть осталась там, в стойбище Хитрого Волка. Быстрей всего, их кисти уже сгорели в жертвенном костре, а тела упокоились на дне Акфара. Ещё треть добровольцев отделалась тяжёлыми или средними по тяжести ранениями. Кто-то из них не доживёт до утра. Но даже у последней самой счастливой трети навсегда останутся отметены и шрамы о сегодняшнем дне. Даже Лютый, самый умелый, самый сильный, в конце концов самый фартовый боец получил свою порцию шрамов. Саян невесело улыбнулся, только ему посчастливилось выйти из боя без единой царапины. Порезы, синяки и переломы заботливо приготовленные судьбой приняла на себя самодельная броня. К примеру, очень красивый шрам через всю спину вполне мог бы украсить его до конца дней. Любовно, и на этот раз аккуратно, Саян сложил защиту в мешок. Дома, в родном стойбище на любимом верстаке, он обязательно подлатает кожаную броню. А пока можно разобрать сумку с трофеями.
Саян прямо на траву вытряхнул отрубленные кисти. Засохшая кровь бурой крошкой посыпалась со срезов. Уже проявился характерный трупный запах. Над сваленной кучей, учуяв приятное амбре, закружила зелёная муха.
Саян разложил и рассортировал боевые трофеи. Всего из стойбища Хитрого Волка удалось унести одиннадцать рук. То левые, то правые, не всегда мужские, не всегда взрослые. В комплекте только большие кисти с короткими толстыми пальцами. Густые тёмные волосы покрывают тыльную сторону ладоней. Саян взвесил на руке самый знаменательный трофей. Нет ни брезгливости, ни страха, только тихая радость от хорошо проделанной работы. Эти скрюченные пальцы на следующем Большом сборе откроют дорогу к идолу Вема-защитника и к стартовой площадке на стволе древнего дуба.
– А ты знаешь, чьи это руки? – Ягис с любопытством вытянул шею.
– Понятия не имею, - честно ответил Саян. – Я очень плохо помню сражение. А когда успел набить сумку – вообще не понимаю.
– Я тоже ни черта не помню, – признался Ягис. – Как песню затянули ещё припоминаю, а дальше – как в сером тумане. Куда-то бежал, кого-то бил, кого-то убил. Когда Лютый свистнул, так меня словно водой холодной окатило. Прихожу в себя…, а кругом…, мать моя женщина! Катана в крови. Сам в крови. Но, слава богу, не ранен.