Цена жалости
Шрифт:
У него было сухое, костистое лицо с выступающим вперёд острым подбородком и кривоватым носом, неестественно направленным вниз. Впалую щёку крестом пересекал толстый бугристый шрам. Коротко постриженные волосы на голове изрядно поредели, обозначив намечающуюся лысину. Обычный стареющий мужчина, вроде как ничего особенного, но от одного взгляда в его холодные серые глаза становилось жуть как неуютно. Кьёрнвинд не знал, что видят в них остальные, но самому ему казалось, будто в глазах этого человека застыл пепел погребальных костров.
Прежде Кьёрнвинд никогда не встречал никого из Мечей короля. О них ходили разные слухи: поговаривали, что они могут двигаться так быстро, что
Говорил Нагренмелл редко, в основном – когда требовалось отдать какую-то команду. Ну или осадить кого-то из подчинённых. Когда в одной из деревень отряд остановился в трактире, один из солдат, – кажется, Сенвиг, – ущипнул проходящую девушку за задницу. Девчушка, работающая подавальщицей, зарделась и попыталась уйти, но Сенвиг имел на неё другие планы. Схватив её за талию, он притянул её к себе и силой усадил на колени, принявшись пьяно объяснять, что ей пора познакомиться с настоящим мужиком. Тогда-то это и произошло.
– Отпусти девушку и извинись, – ровным, как замерзшее озеро, голосом потребовал Нагренмелл.
– Что? – пьяные глаза Сенвига с трудом сфокусировались на источнике звука. – А, командир. Да ладно тебе, девчонке полезно будет, да и я…
Он осёкся. Нагренмелл встал, не отводя своего жуткого взгляда от Сенвига. Солдат смотрел на него, словно зачарованный. Длиннопалая рука Нагренмелла опустилась к поясу и сжалась на рукояти гладиса.
Их с Сенвигом разделяло около трех футов – расстояние слишком большое, чтобы Нагренмелл смог дотянуться до него коротким мечом, – но в ту секунду, когда командир неуловимо быстрым движением выхватил оружие, Сенвиг заорал, как поросёнок на бойне.
Кьёрнвинд вздрогнул, вспомнив тот вечер. Он не знал, что напугало его больше: то, что Нагренмелл смог дотянуться до Сенвига через весь стол, при этом не задев ни соседей, ни девушки, сидевшей у солдата на коленях, или то, глубокий порез, расцветший на щеке Сенвига, имел форму креста.
Он не успел разглядеть и одного удара, а их было два.
Сенвиг свалился на пол, прижимая ладонь к лицу. Девушка, чьё лицо мгновенно утратило весь румянец, в ужасе бросилась прочь. За столом все замерли. Нагренмелл спокойно убрал своё оружие, и в тусклом освещении трактира Кьёрнвинду показалось, будто рукоять гладиса странным образом укоротилась.
– Я не потерплю непослушания, – глядя прямо перед собой, спокойно сообщил Нагренмелл, сев за стол и взяв в руки нож с вилкой. С равнодушным видом, будто ничего не произошло, он принялся резать мясо в своей тарелке, и как бы между делом добавил:
– Считай, что тебе повезло. Следующий, кто ослушается моего приказа, умрёт.
Сенвиг тихонько поскуливал на полу. Взрослые, битые жизнью солдаты напряжённо молчали. Опыт подсказывал им, что командир предельно серьёзен, а значит, шутить с ним не стоило.
Кьёрнвинд поёжился, отгоняя воспоминания. Не считая того момента, всё было в принципе терпимо: даже Сенвиг, получивший уродливый шрам, пересекающий щёку, вел себя спокойно. Лишь порой, когда Нагренмелл не видел, Сенвиг бросал ему в спину ненавидящие взгляды. Впрочем, ни один взгляд, даже самый злобный, не мог навредить никому, а уж одному из Мечей – так и подавно.
Деревянные дома, усыпающие дорогу с двух сторон, будто ягоды можжевельника – свою ветку, быстро окружили отряд. Кьёрнвинд завертел головой. Он бы схватил кого-нибудь из местных и заставил бы говорить.
Однако командир решил поступить иначе. Остановив лошадь у первого из домов, он бросил:
– Идём медленно. Осматриваем дворы. Увидите что-то подозрительное – немедленно докладываете мне.
Кьёнвинд едва сдержался, чтобы не фыркнуть. Подозрительное? В этой забытой Намулом деревне, заполненной измученными работой кметами? Разве что считать подозрительным птичий помёт, меняющий цвет в зависимости от своего местоположения. На светлом срубе дерева он был чёрным, а на сером камне, которым был окружён колодец, – сиял белизной, что твоё солнце. Впрочем, произносить саркастичное замечание вслух он не решился: Кьёрнвинда можно было назвать разными словами, в основном – нелестными, но слова «идиот» среди них не было.
Ни один из дворов не привлекал внимания Кьёрнвинда. В отличие от женщин, которые, едва завидев солдат, попрятались по домам и теперь украдкой выглядывали из окон. Настороженность на их лицах пробуждала в Кьёрвинде животные инстинкты.
Он сжал зубы. Не сейчас. Может, позже подвернётся момент, когда Нагренмелла не будет рядом, и уж тогда-то Кьёрнвинд даст волю своим желаниям.
От радужных мыслей о будущем его отвлёк скрипучий голос командира:
– Стоять.
Лошадь Нагренмелла послушно замерла на месте. Кьёрнвинд натянул поводья своего коня, придержав его возле сколоченных из сырого дерева ворот очередного дома. Каких-то серьёзных отличий от соседних дворов он не заметил: небольшой участок между домом и сараем, стоящая на нём телега с тремя лошадьми – в общем, ничего такого, что привлекло бы внимание Кьёрнвинда. Он повернул голову к Нагренмеллу: тот внимательно смотрел на одну из лошадей, привязанную, в отличие от двух запряжённых в повозку, к тыльной части телеги.
Словно почувствовав взгляд Кьёрнвинда, Нагренмелл обернулся. Тонкие губы скривила лёгкая усмешка:
– Лошади стоят недёшево, – сказал он. – Даже такие, как та двойка, что запряжена в телегу. Позволить себе их может далеко не каждый кмет. А вот на такого скакуна, как этот, – длинный палец указал на лошадь, привязанную к торцу повозки, – денег не хватит, даже если они скинутся всей деревней. Пойдём, узнаем, откуда он у них взялся.
Четверых бойцов командир расставил вокруг забора, так, чтобы они увидели любого, кто попытается выбраться наружу. Ворота были не заперты и легко распахнулись перед солдатами. Нагренмелл спешился и опустил голову, внимательно рассматривая следы вокруг телеги. Затем он подошёл к чёрной лошади, провёл рукой по лоснящейся гриве, выдающей дорогую породу, на несколько секунд остановил ладонь у простых ножен, притороченных к потёртому седлу. Меча в них не было.
Хмыкнув, Нагренмелл обернулся:
– Вы двое, – палец командира, не потрудившегося даже запомнить имена солдат, указал на последних, кто вошёл во двор, – проверьте сарай. Остальные – за мной.
Не оглядываясь, он подошёл к дому, сжал кисть и громко постучал в добротную дверь. Кьёрнвинд стоял рядом и увидел, что костяшки у командира были ровно сбитыми, словно выставленными в один ряд, и делали кулак похожим на молот.
Дверь распахнулась. На пороге стоял полноватый мужчина, круглое брюхо которого мохнато выпирало из-под накинутой на плечи жилетки. Глаза под густыми бровями смотрели боязливо, но голос, когда он заговорил, прозвучал достаточно бодро: