Цена звёздной пыли
Шрифт:
Глава 44
— Сейчас не об этом! — верховный судья слегка привстал, с силой ударил по деревянному бойку на столе, и призвал суд к порядку. Разумеется, не с целью защиты чести сената. Нет, вовсе не для этого. Или, по крайней мере, он хотел, чтобы всё выглядело иначе. — То есть, вас незаконно заточили в одной из самых страшных, тюрем, известной вселенной?
— Тюрьма есть тюрьма, ваша честь, — Джон Харлайл пожал плечами и бросил окурок себе под ноги. После чего усердно втоптал его в каменный пол, своим тяжёлым ботинком. — Их отличает лишь название, отдалённость от Земли, режим питания, и пожалуй, набивка подушек. В некоторых, к примеру, как я слышал,
— А в вашей? — поддавшись интересу, в разговор ворвался и голос одного из присяжных — престарелой женщины, чей образ напоминал никого иного, как учителя, со стажем в добрую жизнь.
— А в нашей, — устало размяв затёкшую, заметно исхудавшую, шею, Харлайл приступил к употреблению следующей раковой палочки. — В нашей мы спали на золотой руде, которую собственноручно добывали в бесконечных переплетениях шахт. Собирали всё то, что откопали за день в одну кучку, и ложились, решая при этом сразу две проблемы — получалась и подставка под голову, и удобная «сигнализация», потому как невозможно не почувствовать движение под собственной головой во время сна. Всю эту руду собирали надзиратели уже поутру, на огромной тележке с извечно скрипящими, колёсами, не проснуться от звука которых, так же было попросту, невозможно. Ты отдавал им то, что добыл, а они, в свою очередь, давали тебе паёк, в зависимости от количества ценного ресурса. И если каким-то образом ты умудрялся ничего не раздобыть, или по какой-либо причине, потерял добытое, ты, разумеется, оставался с носом.
— Что значит «с носом»? — верховный судья наконец положил молоток на место, и расслабленно сел обратно на стул. Конечно же, ему стоило бы остановить присяжную… Но, разве не в этом весь смысл открытого заседания, которое показывают целой нации? Пусть всё будет открыто, честно, и наиболее прозрачно.
— Со сломанным носом, ваша честь, — Джон Уильям Харлайл повернул свою голову набок относительно судьи, и представил новую горбинку на носу, которой умудрился обзавестись уже после начала собственной истории заключения. — Поначалу никто из нас не знает про «подушки». Потому-то я и считаю их одной из самых важных черт нынешних мест заключения.
— И вы хотите сказать, что этот… Человек, — уже другой, более молодой, высокий и громкоголосый, сенатор, ткнул пальцем в Макдональда. — Не удосужился освободить своего подельника из заключения, сидя на целой горе награбленных денег?
— Смею вас заверить, господин сенатор, — Джон Харлайл протянул руку в сторону старого торговца. — Этот человек не украл ни единого кредита за всю свою долгую и насыщенную, жизнь. И по той же причине, даже не пытался идти наперекор существующей системы правосудия, штурмуя одну из республиканских тюрем. Помимо прочего, так уж вышло, что это он должен быть на моём месте, а я — на его.
— Что вы имеете в виду, мистер Харлайл?
— Я убедил его помочь МНЕ закончить ту долгую войну. Это была моя идея, — торговый агент мотнул головой, чтобы привести размазанные по стенкам черепа, мысли, в подобие порядка, и бросил очередной окурок ровно в то же место, что и прежде. — Если вы читали ту статью, то уже должны знать, что я был на той войне в числе обычных солдат. В звании сержанта республиканского легиона. И разумеется, я прошёл через все те ужасы, что весьма скудно описаны в исторических сводках. В конце концов… Я потерял ту, что была смыслом моей жизни в следствии агрессивной политики безумца Маггри. И я… Не Ричард Тарталл Макдональд, а Джон Уильям Харлайл, разработал весь план по свержению тирана, и завершению кровопролитий.
— Мистер Харлайл, если вы думаете, что у вас получится взять на себя вину этого хитрого и бессовестного, человека, то вы ошибаетесь, — верховный судья вскинул руку в останавливающем жесте, и поднял над головой документы
— Ричард Макдональд — всего лишь бизнесмен, ваша честь, — заключил Джон, не дожидаясь окончания фразы верховного судьи. — И будучи осведомлённым об этом заранее, я позаботился о его интересах во всём этом предприятии. В конце концов, я провёл не один год своей жизни на просторах Нивы, и знал, что залежи ценных ресурсов на этой планете безмерно огромны. О чём сам Ричард, конечно же, знать не мог. Я попросил его о помощи и предложил взамен возможность заполучить несколько лишних шахт.
— Мистер Харлайл, вы понимаете, о чём говорите? — судья бросил бумаги обратно на стол, и вернулся к анализу потрёпанной внешности свидетеля. — Исходя из ваших слов, все озвученные ранее преступления этого человека, вполне могут лечь уже на ваши плечи. За исключением, конечно же, измены. Её факт неоспорим, и Ричард Макдональд обязан понести наказание за этот страшный проступок.
— Измены? — Харлайл вынул очередную сигарету и опалил её кончик пламенем обычной, кремниевой зажигалки. — Разве обезоруживание войск восстания и убийство тирана, можно считать изменой? Да, мы использовали не совсем те методы, к которым привыкли наши седовласые правители. И в то же время, стоит напомнить всем и каждому, что их методы НЕ работали. Война, которая могла быть заглушена уже при её начале, продлилась настолько долго, что захватила в свои разгорячённые объятия не одно поколение граждан нашей великой, республики. В то время как мы с Макдональдом завершили её всего за один год. И сделали это без кровопролитий, ущерба для казны, и извечных потерь личного состава, которые управление флота, предпочитает вообще не замечать. Мы сделали то, что вы не смогли. Измена, махинации, и незаконный оборот оружия? Всё, что мы с Ричардом Макдональдом сделали, мы сделали во имя победы великой республики, — Джон Уильям Харлайл говорил всё громче. С каждым его словом следующее звучало гораздо тяжелее и било прямо в сердца собравшихся присяжных. По крайней мере, он очень надеялся на это. — И я сделал бы это ещё раз. А потом ещё и ещё. Каждый чёртов раз, как кто-то решит позариться на безопасность Земли и её обитателей!
***
Речь Джона Уильяма Харлайла всколыхнула всю общественность. О, нет. О выкриках, овациях, и прочих необдуманных вещах в зале суда, не могло быть и речи — подобное бывает разве что в кинолентах, или романах писателей-фантастов. Однако же, каждый понял чувства человека, не только пережившего войну и потерявшего любимую, но и собственноручно остановившего вековое безумие. Дело Ричарда Тарталла Макдональда было закрыто за нехваткой улик. Все те обвинения, что звучали в зале суда, пришлось перенести на Джона Харлайла, который, в свою очередь, формально, уже отбыл свой срок за преступления той войны. Иначе как сенат мог замять дело с его незаконным заключением? У них не было выбора. Подсудимый на пару со свидетелем спокойно покинули здание сената, не обременённые весом кандалов, и презрительных взглядов окружающих.
А спустя уже несколько дней после этого, по центральному телевизионному каналу республики, прогнали серию передач, в которых фигурировали личности Ричарда и Джона, в качестве настоящих героев войны. Звучали даже требования о скорейшем добавлении новой информации в официальные, исторические сводки. В последнем из выпусков засветился и сам Ричард, у которого кто-то умудрился выбить очередное интервью. И прозвучавшие там слова не могли не заставить дрогнуть каждого из сенаторов, прочно приклеивших свои задницы к насиженному, месту.