Ценитель чайных церемоний
Шрифт:
Кое-как, ругаясь от боли вполголоса, я всё же встал на ноги и заковылял к покойнику. Ему, скорее всего, никакая помощь не поможет – полголовы долой снесло. С такими ранами – только в морг!
Блин… этот тоже оказался одет во что-то непонятное. Кафтан? Или как эта хреновина называется? Рядом с телом валялись почему-то брошенные мягкие сапожки. Размер, что ли, убивцам не подошёл? Или просто не понравились?
Как бы то ни было, а мне тут выбирать не из чего – и такая обувь сойдёт.
Ну… за неимением лучшего… и на босу ногу, в общем, налезло. Ни носок, ни портянок – вообще
Преодолев естественную брезгливость, обшариваю заодно карманы покойника.
А хрен тут ночевал… нет у него с собою ничего интересного и полезного. Вот, коробок спичек – нашёлся. И какой-то он… словом, странно выглядит. Чуть больше привычного, да и спички… выглядят тоже непривычно. Этикетка на нём раньше была, но зачем-то её содрали. Карандаш – кондовый такой. Плоский – так называемый – «плотницкий». Приходилось в молодости такие видеть, у Васьки отец в столярке работал, приносил.
Заодно снимаю с мертвяка и штаны – ему уже ни к чему, а мне сойдут. Кафтан этот… плохая замена пропавшей куртке, но выбирать не из чего.
Представляю себе свой видок – колоритный, должно быть, персонаж получился… и как в таком обличье мне теперь в город топать?
Ладно, для начала надобно отсюда уйти. А то к ночи станет совсем уж холодно, и какая-нибудь ангина мне гарантированно обеспечена.
Куда идти?
Ни света, ни каких-нибудь звуков – ничего не слыхать и не видать.
А вот следы на земле имеются, узкие колеи лишь слегка присыпало снегом. По ним и пойдём. Если ориентироваться по следам, то машина приехала откуда-то слева, остановилась, выбросили, как думалось злодеям, мёртвое тело, развернулись и убрались восвояси.
Протопав метров триста, озадаченно чешу в затылке. Что-то уж больно машина странная тут была… какая-то она узкая, да и колея странно выглядит… Обычные шины – они точно шире будут.
Мотоцикл?
А дуба мотоциклист не даст?
Но катались же в своё время гаишники на «Днепрах» или «Уралах»? И ничего, не мерзли… это ведь от одёжки зависит. А по лесу, пожалуй, что и лучше будет…
Топать таким макаром пришлось почти полчаса, след причудливо вилял по лесу, огибая холмы и овражки.
Дым!
Дымом пахнет!
Жильё!
И через сотню метров я оказался на развилке. Следы уходили влево и терялись. Дымом же тянуло справа… Куда идти?
За мотоциклистом топать бессмысленно, чего я хочу от него узнать? Ещё и по башке вдругорядь схлопочу… на этот раз так может уже не повезти!
А дым – это печь.
Печь – это жильё.
Тепло и люди – то, что мне сейчас и требуется!
Дом появился метров через двести.
Над основательным таким забором – повыше человеческого роста – еле-еле приподнималась крыша, из которой торчала печная труба с курившимся над ней дымком. Никаких там тебе фонарей не имелось, да и проводов, что вели бы к дому, я тоже не приметил.
А вот собаки – были.
И зашлись лаем, словно намекая на то, что я тут – гость нежелательный.
Не спорю, но вот замерзать в лесу мне как-то вообще не хотелось!
Стучу в калитку – она тут подстать забору – из плотных
– Эй, кто живой есть?
Зашлись в лае собаки.
Снова стучу.
– Кто тама?
– Человек божий, обшит кожей! – пробую я шутить.
Неудачно…
– И чего тебе надобно, божий человек? – нелюбезно вопрошают из-за калитки.
– В лесу заплутал. А к ночи дело – помёрзну же нафиг!
– Идти будешь – не замерзнешь.
– Да, куда ж тут идти?
– А на дороге же стоишь… Вот, по ней, родимой, и топай. К утру на тракт выйдешь.
– Ежели раньше от холода не окочурюсь.
– Досель не окочурился же?
– Раз на раз не получается…
Странный какой-то разговор выходит. Тут, что – сектанты какие-то живут? Света нет, забор – не хуже, чем в какой-нибудь тюрьме. Разговаривают через запертую дверь…
А меж тем – холодно!
– Ладно, дядя, черт с тобой! Сиди тут… А я до тракта! Авось, там, заодно, и полицию встречу!
– Ну и гуляй себе…
– Ага. Заодно, подскажу им – пущай поглядят – какие у тебя поблизости мертвяки в лесу валяются!
Лязг засова. Или чего у них там присобачено…
В приоткрытой калитке нарисовался невысокий такой мужичок в непонятной хламиде. Типа – плащ это у него такой… не знаю даже, как это назвать?
– Какой-такой мертвяк?
– Обычный, – пожимаю я плечами. – Две руки, две ноги… и голова!
– Заходь! – шагает он в сторону. – Туда иди…
Давно бы так!
Протискиваюсь мимо него в калитку, сворачиваю в нужную сторон…
Бзынь!
И искры из глаз… согрелся, блин!
– Какого хрена… – пробую приподняться. Получается плохо, руки подворачиваются, и я снова падаю мордой вниз во что-то колючее.
Темно, как… словом, не видно ни хрена.
– Are you awake? [4]
Это ещё что…
– Well… sort of… [5] – совершенно на автомате отвечаю я.
4
Вы очнулись? (англ.)
5
Ну… вроде бы… (англ.)
Кому, блин, я отвечаю? Кто тут такой языкастый?!
– How are you feeling? [6]
– Да, хрен его тут вообще поймёт… А вы-то сами-то кто? – уже по-русски спрашиваю я неведомого говоруна.
И он – совершенно неожиданно – отвечает на том же языке!
– О! Простите, сэр, я как-то не сразу понял, что здесь надо говорить по-русски. Позвольте представиться – лейтенант Пьер Махони!
– Старший лейтенант Петр Демин, – машинально представляюсь и я. Подействовало на меня упоминание воинского звания собеседника…
6
Как вы себя чувствуете? (англ.)