Ценитель
Шрифт:
Размышляя об этом, я заметил, что девушка достала смартфон, и, положив букет на крышу авто, тоже делает вид, что читает нечто важное.
Я заглушил двигатель и вышел. Потом направился в сторону ближайшего пешеходного перехода.
Проходя мимо девушки, я ещё раз улыбнулся, кивнул и зачем-то сказал:
— Добрый день!
— Доброе утро, — ответила она. — Скажите, вы ведь в Переделкино, да?
Я остановился, чувствуя, что меня окутывает странный, вкрадчивый запах. Сначала я решил, что так необычно пахнут лилии — но потом понял,
— Э-э-э… что? — переспросил я, чувствуя себя донельзя глупо.
— Вы в Переделкино приехали? На экскурсию? — терпеливо повторила девушка.
Я чуть было не ляпнул «Да!», но в последний момент решил воздержаться от лжи, даже мелкой и бытовой. Почему-то она показалась неуместной.
— Не совсем, — ответил я. — Мне нужно на кладбище.
— Правда? — ответила она, как мне показалось, с нотками неожиданной радости в голосе.
— Правда, — кивнул я.
— Я могу показать, где могила Пастернака, если хотите, — предложила она. — Просто те, кто тут впервые, обычно путаются. Там очень плотное захоронение, так что искать можно долго.
— Покажите, — кивнул я. — Буду признателен.
Девушка спрятала смартфон в сумочку, потом поправила её на плече и снова взяла в руки букет. Я хотел предложить ей помочь с цветами, но не был уверен, что это уместно.
— Пойдёмте же! — позвала она, кивая в сторону выхода из парковки.
Возле пешеходного перехода я по привычке обернулся, чтобы проверить по сложенным зеркалам, не забыл ли я закрыть машину. Мой старый чёрный «Крузак» смотрелся рядом с её новой белой «Омодой» удивительно гармонично. Будто символы мужского и женского начал. Я улыбнулся про себя.
— Меня Вика зовут… Виктория, то есть… но, если что, можно и коротко, так проще и я привыкла… — она запнулась, смущённо улыбаясь, а на её щеках появился едва заметный румянец.
— Герман, — представился я в ответ. — Можно просто Гера.
— Красивое имя, — сказала Вика.
Я ухмыльнулся.
— В школе одноклассники так не считали, — сказал я. — Хотя сейчас я думаю, что, пожалуй, вы правы. Но до вашего ему по красоте далеко! Мне кажется, что Виктория — лучшее из женских имён.
— Спасибо, — снова смутилась она.
Мы подошли к воротам в ограде кладбища, возле которых скучал охранник в форме. Он скользнул по нам равнодушным взглядом и снова принялся обозревать окрестности.
— С погодой сегодня повезло, да? — сказал я, чтобы прервать образовавшуюся паузу.
— Это правда, — кивнула Вика. — Я вообще люблю, когда тепло. Здорово, что лето продолжается и в сентябре… нам сюда!
Она указала на одну из узких боковых аллеек, ведущую направо от центрального прохода.
— У вас тут кто-то из родственников? — решился спросить я, посмотрев на букет, который она была вынуждена нести перед собой, чтобы не задевать оградки и памятники.
—
У меня кольнуло в груди… хотя у человека ведь не так много близких родственников, к которым принято ходить на кладбище. Просто совпало.
Она вдруг остановилась и обернулась, внимательно глядя мне в глаза.
— Вы только не обижайтесь, пожалуйста, — сказала она тихо. — Но вы на него удивительно похожи. Там, на парковке, я поначалу даже подумала, что мне показалось. Потом мне стало жутковато… особенно когда вы рядом проходили…
Я растеряно улыбнулся, не зная, что и сказать на это.
— К счастью, вы оказались настоящим, — приободрившись, сказала она. — Хотя… сходство удивительное. Даже жесты!
Я продолжал стоять, глупо улыбаясь.
— Ну же, не смейтесь, — смутилась она. — Могу показать, хотите? Тут рядом!
— Конечно, — согласился я. — Это любопытно!
Мы снова пошли по узкому проходу и через пару метров свернули налево. Я уже догадывался, что увижу, мысленно прикидывая схему кладбища и участок, который был обозначен на переданных мне документах.
В груди была странная смесь радости и досады. Я до последнего мгновения отказывался верить, что она моя сестра. Старался насладиться её запахом впрок, пока вещи оставались неопределёнными и это не перешло границу запретного. Пока дозволялись фантазии, вдруг распустившиеся у меня в голове. Фантазии, от которых быстро колотилось сердце и становилось жарко.
Она снова остановилась и обернулась ко мне. Её щёки пылали, а губы были чуть приоткрыты, будто в немом призыве.
— Возможно, это знак?.. — тихо сказала она. — То, что вы так похожи на него? Как считаете?
Она отошла чуть в сторону и посмотрела направо. Я проследил направление её взгляда.
Это довольно неприятное, жуткое ощущение, когда с могильного камня на тебя смотрит твой собственный портрет. Мы были не просто похожи. Мы были буквально на одно лицо. И лишь через несколько секунд, справившись с первым потрясением, я начал замечать отличия. Отец был более коренастым и мускулистым. На ростовом портрете, где он был изображён в джинсах и клетчатой рубашке, это было заметно.
— Ну что? Как считаете? — тихо спросила Вика, наблюдая за моей реакцией. — Вы извините если что… ладно?
— Вам не за что извиняться, — ответил я. После чего добавил: — Хорошо, что на портрете он молод. Мне это кажется правильным, когда ставят портрет человека в его лучшие годы, а не на закате жизни.
Вика вздохнула.
— Мне было девять, когда это случилось… — тихо сказала она. — Таким я его и запомнила.
— Мне очень жаль.
— Спасибо… а знаете, у меня с утра было какое-то предчувствие, что сегодня произойдёт что-то эдакое, волшебное! Обычно мы на годовщину ездим с мамой — но у неё какая-то срочная ситуация на работе случилась, и вот… пришлось ехать одной. Представляю, как она удивится, когда познакомиться с вами!