Ценность Мира

Sedrik&Rakot

На самой лесопилке вовсю кипела работа, гномы и люди, обливаясь потом, тащили вековые деревья к пилораме, мечтая о зачарованном распилочном круге и големах-грузчиках. Ну, вслух они такого не говорили, но судя по напряжённым красным лицам — точно мечтали. Хотя, полагаю, ещё через недельку такого вкалывания (а работать приходилось в три смены, поскольку Большая Стройка требовала дерева постоянно) они будут не против и зомби, если те станут таскать эти тяжеленные брёвна. Но это всё лирика, мой же путь лежал дальше — на север. Я, конечно, взглянул на девочку, опросил народ, но сказать что-то ещё, помимо и так уже изложенного, они не смогли, так что моё начальственное участие ограничилось объяснением, куда пристроить ребёнка в городе

до моего возвращения, а дальше пришлось вновь топать.

Где именно произошло нападение, я примерно представлял, хотя район этот банда Эдварда особо не посещала. Взять тут было нечего — сплошной лес на несколько дней пути, который упирается в горный хребет, и никаких поселений, разве что на той стороне гор. Но хоть тропинки в тех горах и были, соваться в ту сторону не имело смысла, так как там начинались владения одного из вождей варваров, плюс обитала всякая погань, вроде гарпий и громовых птиц. Не так чтобы сплошняком, но что они за горами есть, было известно: в местных реалиях летающая точка над горизонтом — это ни разу не самолёт и не вертушка, а, как правило, штука хищная, которая очень любит людей, желательно в сыром виде. В общем, когда-то эти места осмотрели, но, поняв, что ловить тут нечего, спокойно ушли. Мне же в наследство досталось знание, что путей, по которым сквозь местные дебри могла бы проехать повозка, да ещё и не одна, существовало ровно два, но второй был в полудне пути на восток, и на беженцев напали явно не на нём. Разумеется, стая может кочевать и на куда большие расстояния, но начинать всё равно следует с известного места, тем более что кто-то мог и выжить, например, забравшись на деревья.

— Ариниль, — обращаюсь к сопровождающей меня фее, — ты можешь полететь чуть вперёд на северо-запад, выглядывая сверху повозки беженцев и волков?

— Могу! — сделав в воздухе круг, бодро ответила девушка. — Всё узнаю и вернусь, ты даже обернуться не успеешь! — и резво стартанула в указанном направлении.

— Только аккуратно, чтобы тебе ничего не угрожало! Не лети у самой земли! — крикнул я ей вслед, потому как феи хоть и могут подниматься вплоть до крыш домов, но, как правило, предпочитают летать так, чтобы быть на уровне с лицом человека или чуть выше.

— Да-а-а! — донеслось до меня уже издалека, после чего фея что-то неразборчиво, но весело добавила, явно обращаясь ко мне, тут же рассмеялась и всё-таки начала подниматься выше.

Вздохнув на эту картину, я мог лишь успокоить себя мыслью, что она — дитя леса, и ничего ей не угрожает, после чего перехватил поудобнее колчан со стрелами, поправил лук да прибавил шагу. Возможно, я опять сделал что-то не так, и нужно было координироваться как-то иначе или ещё что, но знаний категорически не хватало, так что имеем то, что имеем, и будем надеяться, что ступил я не сильно.

Волков мы нашли на большой… не просеке, но такой… продолговатой поляне внутри леса, по которой было вполне возможно двигаться на телегах. И остатки каравана беженцев тоже были здесь. Всё-таки времени с момента налёта прошло от силы двенадцать часов, а вырезали волки народу порядочно. Сожрать всё «мясо» так быстро у них не получилось, потому стая расположилась неподалёку от почти целых повозок… карауля парочку истёкших кровью трупов, что смогли забраться на деревья, но, увы, с рваными ранами, кровь из которых так и не смогли остановить. Помимо этих бедолаг, на поляне хватало и другого изрядно пованивающего содержимого: двенадцать часов на летней жаре — это недостаточно, чтобы сожрать всех убитых, включая лошадей, ослов и мулов, а вот чтобы те начали пованивать — вполне. Хорошо, что на дворе хоть не тридцатиградусная жара стоит и у нас тут не болота, а то была бы полная жопа. Хотя… сейчас такие « ароматы» мне явно на руку, они сильно осложнят животным вынюхивание моей позиции.

И да, тот факт, что я собираюсь

использовать трупы гражданских как естественную маскировку запаха, меня ничуть не смущал. Пелена на эмоциях, отсекающая любые рефлексии, вызванные воспитанием в гуманном и цивилизованном обществе, всё ещё действовала. Отвратность вида и то, что меня должно от него трясти, я понимал лишь умозрительно, эмоционально при этом ощущая лишь лёгкие брезгливость и неприятие. Мандража и страха перед волками тоже не было. В смысле, я прекрасно понимал, что те опасны, не испытывал ничего общего с шапкозакидательским «ща всех одной левой зашибу», но при этом на уровне самоощущения воспринимал всё это как сложную, не терпящую безалаберности, но вполне посильную работу.

Размышления не помешали мне шепнуть Ариниль, чтобы спряталась, после чего приметить, а потом и аккуратно занять самую удобную позицию для стрельбы, которой оказалось высокое и раскидистое дерево, стоящее чуть обособленно от своих товарок. Собственно, потому оно и смогло стать таким высоким и раскидистым — вытягивание соков из земли и света солнца в отсутствие конкурентов сказалось самым благотворным образом.

Расположившись поудобнее, подготовив стрелы и натянув тетиву, я принялся выцеливать хищников. Волки отдалённо напоминали немецких овчарок, только имели пепельно-серый окрас и размером тех превосходили. Каждый, этак навскидку, был взрослому мужчине где-то по пояс в холке. Стая изволила отдыхать, развалившись в паре сотен шагов от своего «склада», и представляла собой прекрасную мишень. Найти вожака было несложно: пусть охотником я являлся, откровенно говоря, средним, но навык «Ближнего боя» D-ранга помогал в том числе и при оценке противника, а потому я, ориентируясь на свои внутренние ощущения, быстро выцелил самого опасного и, задержав дыхание, натянул и спустил тетиву.

Щелчок, с которым скрученный из телячьих жил шнурок ударил по специальной перчатке, показался громовым. Волк-жертва взвизгнул и попытался вскочить на ноги, это ему даже удалось, но очень скоро он покачнулся и завалился обратно. Я не был снайпером, чтобы бить в глаз, но охотничий (хотя многие называли их ещё и «разбойничьими», впрочем, мне подходили оба именования) « срезень», вошедший в шею зверю, оставил глубокую резаную рану длиной сантиметра в четыре, из которой хлестало чуть слабее, чем из пробитого бурдюка.

Мысли текли плавно и неторопливо, не мешая рукам подхватывать очередную стрелу и отправлять её в цель. Волки, разумеется, не будь дурными, сразу же повскакивали и рванули прочь от непонятной фигни и опасности. Но ещё пятерых я положить успел, правда, потратив на это полтора десятка стрел — попасть в бегущую мишень было непросто, да и в случае попадания… не все выстрелы были удачны. Да, при прямом попадании стрела без вариантов впивалась в тело жертвы, но вот если она била как-то под углом, был шанс запутаться в густом подшёрстке, тем более и стрелы у меня были совсем не бронебойными. Так что большей части стаи удалось уйти, но… без вожака и с парой подранков никуда они не денутся. Я же, убедившись, что основная часть ушла, спустился с дерева и, обнажив меч, добил ещё живых, но покалеченных волков.

— Н-да, чувствую себя Ланнистером… Главное — так же не кончить, — обтерев клинок о шерсть последней жертвы, я убрал его в ножны.

— А? Чего-чего ты сказал?! Я ничего не поняла! — заволновалась рядом фея, естественно, не читавшая такого произведения, как «Песнь Льда и Пламени».

— Ничего, тебе показалось, — попытался я отмазаться.

— Ты врёшь! Не делай так! Так плохо! — потешно надули на меня щёчки. — Я слушалась и не шумела! Помогала! Ты не должен меня обманывать после этого!