Ценою крови
Шрифт:
А ведь им так хорошо вместе; они понимают друг друга без слов; ему все интересно, что она говорит, о чем думает; а как они возбуждают друг друга! Нет, все хорошо, нечего Бога гневить.
Она уже и так грешница: совсем не обрадовалась, когда через четыре дня вернулась мать с Даниэль. Обе измучились, а Даниэль была готова дать зарок — никогда не рожать.
— Я уж столько молитв сотворила святой деве, чтобы облегчила ее страдания! — сообщила Даниэль, бросая шаль на скамейку. — Думала, он уж никогда не родится… А кровищи сколько — удивительно, как они
Солей перевела взгляд с матери на сестру.
— Ну, все хорошо в конечном счете?
— Да, у Труделей еще сыном больше. Выглядит как кролик, только слишком тощий. И чего ему сразу было не выскочить? Мама говорит, шел вперед ножками. Нет, замуж, рожать? Ни за что!
— А как сама мадам?
Даниэль фыркнула:
— Представь себе, в телячьем восторге! Считает, что этот кролик — красавец писаный!
Барби проверила котел, подняла с пола Марка, прижала его к груди.
— Ты такой же была, когда родилась, а теперь — вон какая! Ну, а ты как, внучок? Скучал без бабули? — Вдруг она вспомнила о предстоящей разлуке, и улыбка ее увяла. — А где твоя мама? Бросила тебя на тетку?
— Она лежит. Тошнит жутко. Голову поднять не может, — объяснила Солей.
— Нет худа без добра: не потащит же ее Луи в таком состоянии? — высказала свое мнение Даниэль. — А поесть ничего нет? Как, похлебка готова?
— Еще часок, — отозвалась Солей. — Кипяток есть, хотите пока чайку?
Она принесла три чашки, поставила на стол. Говорить или нет?
— Я не сказала еще папе, но Реми мне сделал предложение.
Барби передала малыша младшей дочери, обняла старшую.
— Поздравляю. Парень он видный, вот каким мужем будет? Ну, как тут без нас? Ты, я вижу, времени не теряла?
Вышла Мадлен, достали еще чашку. Мадлен была бледная, но старалась держаться. Видно, все слышала.
— Луи говорит, не сегодня-завтра с уборкой закончат. И мы сразу уедем — мое самочувствие тут ни при чем. С Марком эти рвоты у меня быстро прекратились, наверное, и сейчас так же будет, Бог даст.
— Значит, смирилась? — мягко сказала Барби, положив руку на плечо невестки.
Мадлен как-то жалко улыбнулась.
— Ну, а что делать? Он твердо уверен: нам здесь жизни не будет. Наверное, — голос ее дрогнул, — наверное, скоро все отсюда двинутся… — если Луи прав. Может быть, когда-нибудь все снова съедемся…
— Будем молиться, чтобы так и было, — еще мягче проговорила Барби, и Солей с Даниэль поддержали ее. Воцарилось молчание. Потом Барби повернулась к Солей: — Когда отец даст благословение, будете свадьбу сразу играть?
Солей покраснела:
— Мы еще не говорили об этом. Сперва вам надо было сказать.
— Да, да, конечно, — Барби вздохнула и поднялась. — Ой, дел сколько с этой свадьбой!
Солей тоже встала, как-то виновато взглянула на Мадлен, обняла ее.
— Да все будет хорошо. С Луи не пропадешь!
—
Барби проводила ее озабоченным взглядом.
— Луи — надежный мужчина, без всяких там выкрутасов. Обычно он правильно рассуждает, но вот сейчас — я не очень уверена. Англичане уже давно пристают к нам с этой их проклятой бумагой; но ведь ничего у них не вышло. Здесь наша земля, и отец уже стар начинать все на новом месте. Кроме того, Мадлен просто не годится для долгих переходов, а уж сейчас тем более. Я попытаюсь поговорить с Луи. Отца не послушал, может, меня послушает…
Солей проглотила комок в горле, промолчала. Если уж на брата слезы Мадлен не подействовали, вряд ли подействуют и материнские увещевания. Машинально она приподняла крышку, помешала похлебку, добавила соли. На душе было неспокойно. Как-то отец ко всему этому отнесется? Раньше у нее и сомнений не было, но теперь…
За ужином разговоров было меньше обычного. Чувствовалась какая-то напряженность. Даже Жак с Даниэль, которым обычно доставалось за их болтовню, на этот раз сидели чинно, как в гостях. Когда была исчерпана тема о родах Мари Трудель, воцарилось всеобщее молчание.
Реми, обычно такой спокойно-уверенный, на этот раз был явно не в своей тарелке, а это действовало и на Солей. Что им делать, если папа вдруг не благословит их? Они то и дело переглядывались, Реми ободряюще улыбнулся ей, но улыбка была какая-то вымученная.
Вот уже и посуду начали убирать со стола, едоки один за другим встают и уходят, остались четверо: родители Солей, она сама и ее жених, который тут наконец прокашлялся и начал:
— Месье Сир, я бы хотел обсудить с вами серьезное дело.
Солей придвинулась к нему, не спуская глаз с лица отца. Его выражение не предвещало ничего хорошего. Может, это все из-за Луи? Вон и губы поджал — плохой признак.
— Мадемуазель Солей и я, — продолжал Реми и остановился, чтобы еще прокашляться, — мы… мы хотели бы просить вашего разрешения… вступить в брак…
Выражение лица Эмиля не изменилось. Руки Солей и Реми встретились, молодые люди искали другу друга поддержки.
— И что вы можете предложить моей дочери, месье Мишо? — как-то тяжело спросил Эмиль.
Реми, казалось, был обескуражен этим вопросом.
— Ну… ну, мы поженимся, будет семья. Я буду о ней заботиться, месье. Я всегда мог позаботиться о себе и сделаю всю, чтобы у моей жены был все необходимое. Кроме того… кроме того, — он замялся, видя, что его слова не производят никакого впечатления, — мы будем венчаться в церкви, все по закону и жить так же…
Эмиль вздохнул.
— Где? Спасибо вам за вашу подмогу, но мне, например, ясно, что крестьянский труд не для вас. Все ваши разговоры только о чужих краях — Луисбург, Аннаполис, даже Квебек какой-то! Вы что же, намереваетесь увезти мою дочь из родных мест на чужбину?