Ценою крови
Шрифт:
— Нет, нет! — Луи поспешил успокоить жену, положив ей руку на плечо. — Будем уж здесь вековать. Да, Шарль, рассказал ты нам! Я и представить себе такого не мог, даже от англичан такого не ожидал! А это точно?
— Да уж точнее быть не может. Один из тех рассказывал, кто там побывал, в Гран-Пре.
— Но сам-то он уцелел! — Мадлен ухватилась за эту мысль, как утопающий за соломинку. — Значит, и другие могли! Может, и из наших кто…
Луи так не думал, но не решился убивать у жены последнюю надежду.
— Может быть. Ну, они знают, где мы,
Однако день шел за днем, зима уже поворачивала на весну, а никто не появлялся, и их надежда таяла, таяла…
Даниэль с трудом разогнула спину, подхватила ведро с грязной водой. Да, выскрести все эти полы — замучаешься! Подумать только: она когда-то считала, что мать слишком загружает ее всякими домашними делами. Да они там просто бездельничали, в их Гран-Пре!
Единственное, что тут было неплохо, — это кормежка. Обстановка в доме, конечно, была почти что роскошная — Монро были люди богатые, но в бревенчатой избе Сиров было уютнее. Как ей не хватало здесь родных елей и кленов! Улицы тут тоже были чужие, холодные, как и язык.
Граждане колонии Массачусетс быстро оценили достоинства переселенцев как работников. И Даниэль тоже не могла пожаловаться, что ее не ценят. С ней неплохо обращались, но именно как с прислугой. Вот Венсан — другое дело. Его вроде как усыновили — своих детей у Монро не было. И он, дурачок, уже перестал вспоминать о папе, об Анри, о бабушке с дедушкой. Новый язык он быстро выучил — не то, что она. Она даже порой просила его перевести ей то одно, то другое, когда Андре рядом не было.
Андре! При мысли о нем у нее становилось тепло на душе. Без него ее жизнь здесь была бы совсем тоскливой. Наверное, она в него влюбилась. А что толку? Хозяева ведь могут не разрешить им пожениться, даже если бы он захотел того же. Кстати, тут тоже далеко не все понятно. Андре такой красивый. Эти белобрысые англичанки так и зыркают на него. Он им, правда, строит рожи за спиной, и Даниэль частенько фыркает от смеха в свой передник, видя это. Но ему уже двадцать один, а ей только четырнадцать… И все-таки она ему нравится!
Он и к Венсану вон как хорошо относится. Лучше, чем этот Чарльз Монро — тот только балует мальчика без меры, испортит его совсем.
Внизу хлопнула дверь. Хозяйка, видно, пришла. Надо идти, помочь раздеться. Накупила всего.
— А, Марта! Возьми-ка, у меня руки заняты. И Винсентика раздень. Руки ему помой — они от конфет липкие.
Даниэль хотела было сказать, что не стоило бы давать малышу сладости перед обедом, но прикусила язык. Служанка не должна лезть со своими замечаниями.
— Да, еще, Марта! Переодень его в чистую рубашку. У нас сегодня на ужин гости. Позаботься о кларете, и чтобы коньяк был тоже.
"Коньяк-то французский, — подумала Даниэль. — Контрабанда к тому же. А все французское презирают. И всех, кто на нем говорит. Кроме Венсана, правда. Даже имя оставили, хотя произносят его по-другому. Миссис Монро попыталась
— Да, и еще, Марта! Дров для камина не забудь! Гости сегодня задержатся.
Черт бы побрал этих гостей — да и хозяйку с ними вместе. Но надо выполнять, ничего не поделаешь.
Венсан вырывался, когда она мыла ему мордашку, но не тут-то было.
— Ну вот, теперь и гостям показать не стыдно!
— А меня мама два раза сегодня конфетами угощала! И еще ботинки новые купила! — похвалился он.
— Она не твоя мама, — терпеливо напомнила ему Даниэль. — Твоя мама умерла. А твоего папу и братишку куда-то отправили на корабле. Помнишь папу? А Анри?
— Да, — ответил он как-то неопределенно. — Но теперь я должен их звать мамой и папой. Я яблока хочу.
— Ужинать скоро! — Даниэль услышала в своем голосе интонацию Барби.
— Если хочет, пусть! — в двери появилась миссис Монро. — Я сегодня надену мое синее платье, а оно мятое. Погладь, а я пока отдохну. Винсентик, лапочка, поиграй потихоньку, пока мама соснет немножко, ладно?
— Да, мама! — послушно ответил Венсан и затрусил за ней.
"Какая мерзавка! Никогда ни "пожалуйста", ни "спасибо"; а Венсан понимает, откуда ветер дует, не пропадет!"
Отворилась дверь на черный ход, вошел Андре.
— Вот и ты! А хозяйка дома?
Что это он так рано? Обычно он допоздна засиживается в конторе хозяина.
— Дрыхнет. Гости будут на ужин. Хорошо, что не за пять минут сказала. Еще на двоих готовить.
— Ну, с твоими-то способностями! Добавь побольше турнепса в суп!
— Да они суп не едят! — Даниэль хихикнула.
Андре пожал плечами:
— Нарежь хлеб потоньше! Так вот, слушай, моя прекрасная рабыня! У меня есть новости!
Она не сразу поняла, о чем это он. "Прекрасная" — это он о ней? Так он ее еще никогда не называл.
— Ага. А какие?
Он подошел к ней поближе, понизил голос:
— Я сегодня подслушал, как хозяин говорил с мистером Лейтоном насчет меня. У него большие планы.
— Да? Какие же?
— Он хочет женить меня на дочке этого Лейтона — Присцилле.
У Даниэль сердце оборвалось, во рту сразу пересохло.
— Я не думала, что у тебя на нее такие виды.
— У меня? Я белобрысых вообще не люблю, а тут еще эта ее комнатная собачка — обеих бы придушил!
Даниэль почувствовала некоторое облегчение.
— Но все-таки женишься?
Андре взял яблоко с блюда и надкусил.
— Нет, конечно. Стать второй собачкой? А ее мамаша в виде тещи, представляешь? — он очень похоже изобразил, как миссис Лейтон смотрит на окружающий мир сквозь свой лорнет.
Даниэль почувствовала себя еще лучше, хотя понимала, что расслабляться рано.
— Ну, а как же ты думаешь выпутаться? — осторожно осведомилась она.
— Они говорят, свадьба летом.