Ценою в жизнь, или История Титаника
Шрифт:
– Я не буду настолько настойчивым, – ответил Титаник. – Я прекрасно понимаю. Долгая дорога, должно быть, сильно сказалась на твоем здоровье…
– Да, правда, – согласился пароход. – Но все же я должен предупредить тебя… О, я извиняюсь! Правильнее было бы сказать: сообщить о том, с чем тебе предстоит иметь дело. Суть в том, что ты встретишь на пути своей жизни аристократов.
– Аристократы?… – вдумчиво повторил лайнер.
– Да, именно так! – подтвердил Олимпик. – Не стоит бояться сего общества, к нему можно довольно быстро притянуться. В особенности легко будет тебе.
– Но я, прости, кажется, плохо понимаю, – промолвил Титаник. – Равны ли мы с интеллигентным
– Сейчас это совсем неважно, – сказал пароход. – Я лишь даю тебе понять, что есть, и на что ты способен. Самое главное на данный период времени – не торопить события. Все придет в твой разум само, а я лишь частично помогу ему открыть двери для нужной информации. – Лайнер устало выдохнул. – Мне же пора! Уже как… О… Уже как больше недели я провел, не смыкая глаз. Плохо дело, дрема схватывает, словно удав. Титаник… я не стану нагружать твое сознание. Все и сразу слишком трудно воспринять. Завтрашним днем я расскажу тебе о главном, а пока что отправлюсь в мир своих грез.
– Да, – ответил пароход. – Но не составит ли тебе труда ответить на последний мой вопрос?
– Лишь последний! – согласился родственный лайнер.
– Скажи мне, брат, – проговорил Титаник, – что есть то, о чем ты предпочел умолчать до завтрашнего дня?
– О, это касается твоего положения и статуса в аристократическом обществе, – сказал Олимпик. – Но тебе лучше об этом не думать. Слишком много мыслей могут помешать сну. Да, я бы посоветовал заняться тем же самым, чем буду занят я. В конце концов вечер рано или поздно настанет и тогда уже точно не обсудишь насущное.
– Но я думаю, что отойду в мир снов немногим позже, – ответил пароход.
– Уверен ли ты в этом? – сперва удивился лайнер, но потом понял, что только что пробудившийся брат попросту не мог уснуть, как бы не старался. – Да, мне все ясно. Что ж, в таком случае можешь поразмышлять, осмотреться и привыкнуть к земным небесам. Эти занятия могут оказаться полезными, пока ты находишься на верфи.
Напоследок Олимпик, видно, засыпая, промолвил:
– До завтрашнего утра! Не задерживайся на долгое время!
Титаник лишь хмыкнул, желая что-то сказать. Но сказать или попрощаться он так и не решился, потому что был еще слишком робок. Что эта странная робость, что волнение на душе все же были интересными чувствами, и даже они казались пароходу приятными. А еще интереснее эмоций была интрига, что смог развести Олимпик, подобно пламени. Они оба относятся к аристократическому обществу, хоть тот и не сказал этого напрямую! Ведь брат самый настоящий интеллигент, без споров! Он умен, его язык – спокойный ветер, прекрасный и чистый английский; натура его плескалась в золотых волнах, но душа знала, что есть братская любовь! Младший пароход, видя все эти качества у Олимпика старшего, загорался все большим желанием саморазвития.
Титаник отвлекся от раздумий, так как понял, что чрезмерно сильно мыслит о родственнике. Развеяв думы, он перевел взгляд от брата к окружающей среде. Ничего вокруг не изменилось в течение их разговора: ветер все также пел в окнах прогулочных палуб, выходя из них со свистящим звуком; густая вода с бирюзовым оттенком по мере отдаления все больше поглощала в себя пасмурный свет. Она колыхалась, словно рябь, без волн. Ближняя суша, распластавшаяся у воды, представляла собой некую рабочую организацию, и на порт данное место однозначно не было похоже. Не составляло большого труда вспомнить свои догадки и понять, что место это носило
Все же было затруднительно думать о крупной воде, поскольку разум лайнера был нагружен несколько иными мыслями. Ему нестерпимо хотелось раскрыть тайны, которые Олимпик от него упрятал.
Титаник решил погрузиться в мир сказок и грез, ускоряя тем самым свои ожидания. Хоть сумерки и были не близки, лайнер успел умаяться за этот непродолжительный день. Потому он довольно легко уснул с непреодолимым желанием поговорить с братом.
III
Пасмурным утром разразился пароходный свисток, разрезавший тишину, словно тонкую оболочку. Высокий и продолжительный визг болючей стрелой вонзался в сонный разум. Титаник, потревоженный резким звуком, тут же проснулся. В испуге он окинул взглядом местность, пока не прикинул, откуда стремится свист. Бодрый Олимпик весело кричал, по-видимому, чувствуя себя гораздо лучше.
– Проснись, проснись, Титаник! – произнес пароход, наконец заглушив свисток. – Объявляю подъем!
Тот еще никак не мог прийти в себя. Он пребывал в шоковом состоянии, потому как брат так внезапно выдернул его из мира грез. Но с какой такой целью он исполнил свое намерение? Неужели она настолько важна?! Ох, как же тяжко!
– Тебе стоит заставить себя подчиниться времени, – сказал родственный лайнер. – Нам, в общем круге, кораблям, положено просыпаться рано, а в особенности перед отплытием или иным важным мероприятием. Понимаешь ли в чем тут дело… Пароход обязан возвращаться в сознание намного раньше, чем господа люди приступят к работе на борту. Хоть тебе и не нужно торопиться куда-либо в ближайшее время, я просто не мог не предупредить об этом.
Титанику было далеко не до предупреждений; некоторый испуг остался при нем. Он даже почувствовал обиду на брата, но так и не решился ничего ответить. Как ни крути Олимпик был прав, поэтому выражать свое недовольство не было хорошим намерением.
Пароход полностью очнулся и привык к дневному свету. Небо оставалось таким же белым, а бирюзовая вода по прежнему лизала ватерлинию лайнера. Радовало лишь, что несмотря на неизменчивое состояние окружения, ветер заметно поутих. Однако при том создавалось иллюзорное восприятие того, что по прогулочным палубам все еще пробегает ледяной воздух. Теперь он казался вовсе не приятным. Но Титаник понимал, что от колющего холода никуда нельзя спрятаться или хотя бы найти способ победить его в этой странной игре.
Он взглянул на брата, отвлекаясь от непривычных ощущений, а тот наконец соизволил поздороваться:
– Доброго утра! Что ж, думаю, я не зря совершил данный поступок. Тебе в действительности стоит привыкнуть к твоему будущему расписанию. Будь бодрее, юный брат!
Младший пароход попытался выдохнуть, но в миг осознал, что пара в машинах не было, как и лишнего дыма. Эта попытка была также бессмысленна, как и попытка рассмотреть себя в мутной воде.
– Да, да… Доброго! – выдал лайнер в ответ и через некоторое раздражение согласился: – Ты прав, мне необходимо привыкать. Каков был бы стыд, если бы я не смог проснуться, скажем, перед отплытием!