Центральная реперная
Шрифт:
Вот об этом Василий и решил спросить Потапова.
Тот беспокойства Сергеева не разделил:
— Да что ты о ней так волнуешься? Она ж не одна — с мужем. Так что в их отношения лучше не лезть. Он, конечно, скоро улетит. Но сам понимаешь — муж, которого видел, совсем не то, что муж, находящийся на Земле. Может, и нет его там. Может, Наталья всё сочинила про него, чтоб к ней лезли поменьше. А тут увидел его и всё понял. Ты понял?
Сергеев поморщился.
— Да понял я всё! Еще когда он прилетел. Но мало ли что. У меня такое впечатление…
Сигнал
Сначала послышалось натужное дыхание, и только потом понятная речь:
— Нашел место удара… — сказал один из поисковиков и замолчал.
Потапов чуть ли не заорал:
— Это ты, У Синь? Где?! Где оно?!
Но поисковик молчал.
— Ты что молчишь? — заволновался главный инженер. — Чего молчишь, а?
— Думаю… — не сразу отозвался У Синь.
— Да что тут думать?! Говори — где место!
— Я думаю, где взять космический корабль, чтобы улететь как можно дальше от станции. Желательно — за Ю-2.
— Что? Ты о чем? — Потапов прямо почувствовал, как У Синь говорит, а привычный мир вокруг начинает крошиться, отслаиваться кусочками невесомой слюды, стекать песчинками с высыхающего замка, вылепленного из морского песка радостным малышом, разлетаться осколками переохлажденного стекла… И голос у главного инженера стал хриплым и жутко усталым. — Какой элемент поврежден?
У Синь вздохнул и ответил без раздумий:
— Главным образом — сепаратор. Датчики показывают избыточное давление, которое никак не спускается. Видимо, клапана не работают. Невооруженным глазом виден дефект на стенке. Таким образом, можно предположить, что как только давление поднимется выше избыточного, сепаратор взорвется. Вот прямо здесь. Время взрыва я указать не могу — требуется дополнительное исследование… — поисковик сделал паузу и не очень внятно продолжил: — Туньчжи Потапов, можно я отсюда куда-нибудь денусь? Куда угодно. Лишь бы не тут. Тут я не могу. Совсем не могу. Мне тут плохо будет, я знаю. Туньчжи Потапов! Пожалуйста…
Из переговорного устройства послышался странный всхлип, и Потапов словно очнулся:
— Да, да, конечно. Возвращайся на станцию. По крайней мере, воздух у нас еще есть…
Главный инженер поднял голову и посмотрел на Сергеева, который прекрасно всё слышал. Он сидел излишне прямо и не двигался, словно боялся слететь с ворсистой поверхности.
— Владимиру Аристарховичу будем говорить? — наконец выговорил Потапов. — Или сами справимся?
— Вам виднее, — дипломатично ответил Василий. — Ну, я пойду, раз такое дело. С ребятами попрощаться надо.
— Стой, Василий. Пока У Синь не вернулся — информации о взрыве нет. Паники нет. И если постараться, мы можем ситуацию исправить до того, как люди начнут штурмовать шлюпки. Давай, думай.
Сергеев почесал над ухом и сказал:
— Что у нас есть? Реактор, который собирается взорваться. Отстреливаем
— Взрыв всё равно будет. Следовательно — будут осколки. Некоторым образом — радиоактивные, от бланкета и первичной оболочки. И простые — тоже будут. Станцию изрешетит только так. Рассеивания и затухания тут нет. Все эти осколки упадут на Ю-2 не раньше пятого оборота вокруг него. Поздравляю — нас ждет метеоритный дождь из осколков реактора с периодом обращения двенадцать суток.
— Значит, пусть летит прямо на Ю-2!
— Пусть. Я, конечно, ничего не буду говорить о мощности ракет, которые отстреливают реактор. И о массе реактора тоже ничего не говорю. Молчу о скорости, с которой реактор будет удаляться от станции. Я тебе про другое скажу: у нас энергии практически нет. Ну, не догадались ее пустить на аварийный реактор! У нас нет внешнего управления всей этой системой. Сейчас мы можем реактор только изнутри отцепить. Отцепить, направить, и убраться от него подальше. Но это еще не всё. Ты слушай. У нас нет доступа в операционный зал. Там заперлась Наталья с мужем и пытается качать права. И если через две минуты мы ничего не решим, я лично возьму плазменный резак и вскрою наружную оболочку зала! И мне плевать, что оттуда выйдет весь воздух, и эту дуру с ее хахалем размажет по стенам!
— Не размажет, — заметил Сергеев. — Декомпрессия по-другому происходит. Да и скафандры у них — оденутся.
— Вот что, Сергеев. Ты сейчас пойдешь к своей напарнице и скажешь ей всё, что мы о ней думаем. А если не найдешь таких слов, то я тебе их подскажу. Только не вздумай их коверкать — премии лишу.
У Потапова задергалось веко, и он прикрыл левый глаз ладонью.
— Счас всё брошу и пойду, — Василий многообещающе закивал, — Я прямо жажду подорваться. Типа, я сапер такой. И за бесплатно!
— Кретин! Ты чего не понимаешь? Скажи — не понимаешь, да? Пойдешь ты, не пойдешь — станции всё равно не будет. Ты этого хочешь, Вася? Пойми. Если кто и может заставить Наталью открыть, так только ты. Тебе разжевывать, или сам поймешь — почему? Я в тебя верю, Вася. Ты же сможешь ее уговорить, а? И реактор отстрелите, и направите куда надо, и сюда вернетесь. Но это только там можно сделать! Там, Вася.
Сергеев сморщился. Было видно, что он хочет ругнуться, но никак не может выбрать — на кого.
— Сколько шансов? — наконец спросил он, всё так же морщась.
— Много, Вася! Много! Тридцать точно есть. Ну, за то, что отстрелить сумеете. Я тебе схему дам — на что нажимать и куда смотреть. Ты разберешься. Ты же умный парень. Вон как с генератором хорошо придумал. Мы тебе премию выпишем…
— Да катитесь вы со своей премией! — Сергеев отцепился от сиденья и направился к двери. — Обещал — сделаю.
— Хорошо, Васенька, не хочешь — как хочешь. Всё для тебя. Только сделай всё что можешь. Чтоб я помирал и знал, что у тебя просто не получилось. Что это было выше сил человеческих.