Центровая
Шрифт:
– Неужели?
– Я же таким не был. А потом ты с Самоедом закрутила. Помнишь, вы на хату с ним пошли, Жульен вам тогда еще ключи дал! Я думал, у меня сердце остановится.
– Не было у нас тогда ничего.
– Тогда не было, потом случилось.
– Ты тогда уже крысой был.
– А кто меня крысой объявил? Я же тебя ненавидел, но и любил. Самоеда не терпел и убил. Мог бы и тебя прикончить. А ты еще с Кречетом связалась!
– Славу ты тоже ненавидишь?
– Все, нет его больше!
– Как это нет? – опешила
– Ярмол же не просто так подъезжал. Он Славу в ловушку заманил. Я лучших пацанов туда отправил.
– Ты Славу мертвым видел?
– Я же говорю, лучших отправил. – Медяку явно не хватало уверенности.
Это меня и расстраивало. Я любила Славу, но именно поэтому и желала ему смерти. Я же тоже собиралась на тот свет, и мы могли бы там встретиться.
– Я же чувствую, что его больше нет, – скривив губы, сказал он.
– Знаешь, что и где чувствуют?
– Разозлить меня хочешь? А я не поддамся. Я же чувствую, что Славы больше нет. Ни его нет, ни злости. Все, никого не осталось, с кем ты!.. И Балагана замочили.
– Быстро ты!
– Я же говорю, была зацепка. А мочить пацаны умеют. С шумом, с пылью, все как положено.
– Пылью не заметет?
– Нет, чисто сработано. Если что, менты продаются и покупаются, можно брать оптом, а можно в розницу. Все, нет больше Балагана.
– У меня с ним ничего не было.
– Это уже без разницы! – Медяк ощерился.
– Круто ты.
– Команда у меня крутая. У тебя такой не было да и не будет. Ты больше не при делах. Но чморить я тебя больше не стану.
– Зарекалась свинья!.. – Я усмехнулась.
– Если нарываться не захочешь.
– Вот и я говорю, зарекалась!..
– Может, я и был свиньей, – сдерживая себя, выдавил Медяк. – Но это в прошлом. Я больше не буду тебя чморить, отвечаю, даже прощения у тебя попрошу.
– Даже?
– Тебя не трону, пока ты сама не захочешь. Поверь, все будет путем.
Вряд ли Медяк раскаивался, но свою вину передо мной он чувствовал реально. Поэтому и не сближался со мной на расстояние вытянутой руки – как знал, что я хочу его ударить.
Эти его сопли ничуть не тронули меня. Напротив, я реагировала на них как волк на запах крови. Моя решимость атаковать Медяка только крепла.
– Если попросишь прощения, то поверю. На колени давай! – Я взглядом очертила место у своих ног.
Пусть опустится на колени, и тогда я и выбью ему глаз.
– Ты думаешь, я не смогу? – Он усмехнулся. – Запросто, только не сейчас. Ехать надо, машина уже во дворе. Руку давай! – Медяк резко шагнул ко мне, схватил за руку.
Я увидела, как он доставал из кармана наручники. Сначала косы мне в ушах заплел, а потом – вязать. Я должна была радоваться этому. Ведь он больше не собирается унижать меня, и все у нас будет просто замечательно. А наручники – это так, мелочь, причем временная. Для моего же блага. Я же такая идиотка, что могу навредить самой себе.
– На,
Я выхватила из кармана гвоздь и ткнула им в лицо Медяку. Метила в глаз, туда и попала.
Медяк заорал от боли, ослабил хватку. Я смогла вырвать руку, выскочила в открытую дверь, потом в холл, оттуда рванула на улицу.
Во дворе под ярким фонарем стояла машина. Один боец сидел за рулем, другой курил у открытой дверцы. Парни ждали меня и Медяка. Я уже здесь, а сейчас будет и он. Тогда мне крышка! Ворота, как назло, закрыты. Да и парень у машины уже отбросил в сторону сигарету. Медяка еще нет, но этот тип уже собирается меня ловить.
Я рванула за дом, парень – за мной. Я успела заметить, как подался из машины и водитель.
Я забежала за угол и вдруг увидела дюжего кривоносого парня с помповым ружьем на изготовку. Я заметила его на контрольно-пропускном пункте, когда приезжала к Славе. Может, и сам Кречет здесь?
– Лицом к стене! – заорал парень, обращаясь к моему преследователю.
Я сама обомлела со страха – настолько свирепый был у него вид. Боец Медяка шуганулся. Он стал поворачиваться к стене, но поскользнулся и рухнул на живот. Парень с ружьем подскочил к нему. Его самого повело при этом в сторону, и он толкнул меня локтем, пытаясь удержать равновесие. Извиняться не стал, зато угостил моего преследователя ударом приклада в голову. А Слава тем временем расправился с водителем.
Я не видела, откуда появился Кречет, но он был здесь. Я бросилась к нему. Живой и здоровый, а ведь Медяк его уже похоронил! Именно это я и хотела ему сказать, но не бросаться же на шею. Он, конечно, спас меня, но я девушка гордая и помню, как была им послана.
Слава поймал меня за руку, остановил и спросил:
– Где Медяк?
Не до меня ему сейчас, не до телячьих нежностей.
Я кивком показала на дом, и в этот момент на крыльцо вывалился Медяк. Одной рукой он закрывал поврежденный глаз, а другой наводил на меня пистолет. Ведь не поскользнется же, гад. И здоровый глаз его не подведет.
Так оно и оказалось. Выстрел был метким, и пуля полетела точно в меня. Но Слава вдруг рванулся вперед. Он тоже не поскользнулся.
Пуля попала ему в грудь, он раскинул руки и подался назад. Я поймала его, но сама не смогла удержаться на ногах. Мы упали вместе, а Медяк выстрелил снова. Пуля попала Славе в ногу, он дернулся от болевого шока.
В этот момент громыхнуло помповое ружье. Медяк схватился за живот, но не упал. Тут же грянул второй выстрел, и заряд картечи снес его с ног. Он упал в сугроб у крыльца, там и затих.
– Нога!.. – простонал Слава.
Видимо, пуля раздробила кость или как минимум задела болевой центр. Кречет находился в состоянии, близком к бессознательному. Еще Медяк ранил его в грудь, но Славу этот факт почему-то не беспокоил.
– В машину его давай! – Кривоносый парень сгреб Славу в охапку.