Центурион
Шрифт:
Потом одним пальцем отбарабанил сайберу код доступа.
– Система, связь с Аналитиком.
Сеть молчала.
– Проклятый “черепок” убрался. – неразборчиво буркнул полковник. – Вы на месте, Аналитик?
Экран зеленого сайбера оставался холоден и пуст, хотя голос Аналитика – протяжный, хрипловатый – Система передала отлично:
– Если это не утомит вас – зайдите ко мне в берлогу… Иногда хочется взглянуть на суровые лица старых друзей.
Аналитик никогда не был другом полковника.
– Иду.
Элегантный
“Берлога” Аналитика разительно отличалась от выдержанного в ретро-стиле, аккуратного кабинета Хиллориана. Деловито мерцали экраны – у стены нашли место целых два канцелярских сайбера, один из них – явно усовершенствованной, незнакомой полковнику модели. Широкий и низкий круглый стол тонул под грудой кассет, газет и раскрытых потрепанных книг. Хозяин, не вставая, протянул руку гостю.
– Садитесь, дружище. Разгребайте хлам, выбирайте место, какое понравится.
Сам Аналитик занимал целый угол – грузное тело главного интеллектуала покоилось под мягким, дорогим кротовым пледом, в глубоком и широком кресле на колесиках. Три верхних пуговицы черной шелковой рубахи оставались незастёгнутыми.
– Проблемы, полковник?
– Отчасти. Я не помешал?
Хиллориан с интересом рассматривал лицо самого старого сотрудника Департамента – первый умник Администрации сильно сдал. В облике Аналитика сквозила усталость. От редких пепельных волос не осталось почти ничего, щеки обвисли складками на полную, дряблую шею. Гладкий, глянцевый, цвета слоновой кости выпуклый лоб, глаза навыкате, полукруг носа и скошенный, обманчиво безвольный подбородок соединялись в одну причудливую линию – старик походил на крупную, снулую, печальную рыбу. Белки выкаченных, бесцветные глаз густо усеивали мелкие сосуды.
– Нет, Хиллориан, вы не помешали. Начинайте – я слушаю.
Полковник отчего-то смутился.
– Есть новости насчет Аномалии?
Аналитик повел грузными плечами.
– Там новости каждые полчаса. Границы зоны плавают, как хотят. Динамику я отправлю вам на терминал. Еще что-то?
– Пожалуй, нет. Как ваше здоровье?
Аналитик растянул в улыбке синеватые, бескровные губы:
– Бренная плоть распадается, дух – светел как никогда.
– Человек, который так шутит – не в худшей
– Полно, полно, молодой человек. Вы – льстец.
Сорокадвухлетний Хиллориан безропотно проглотил “молодого человека” – спорить с язвой-Аналитиком почиталось в Департаменте за дурной тон.
– До свидания. Удачи вам и долгих дней.
Старик положил ладони на ручки кресла – сработал бесшумный моторчик – коляска резко выкатилась вперед, преградив путь оторопевшему Хиллориану. Полковник оступился и чуть не упал.
– Извините. Я неловок.
– Погодите! Вы упускаете свой шанс.
– ?
– Вы пришли, чтобы спросить, молодой человек. В самом деле – к чему было зря гонять лифт. Спрашивайте, пока у вас есть время.
Полковник заколебался. Старик перехватил взгляд Хиллориана и чуть качнул тяжелой головой:
– Не бойтесь пси-“жучков”… Сдвиньте бумаги на столе.
– Я ухожу.
– Никуда вы не уйдете, Септимус. Сдвиньте бумаги… Видите?
Освобожденная из-под груды хлама, на круглом столе мирно лежала плоская черная коробочка включенного шумогенератора. Полковник проглотил сухой комок в горле:
– Зачем, порази вас Разум?! Вы нарушили первое правило лояльности, Аналитик. Через несколько часов записи детекторов расшифруют. Я не дам за ваше благополучие и конфедеральной гинеи.
– А я и говорю – спрашивайте, пока есть время. Сядьте поближе, напротив меня – вот так. Я хочу видеть ваши глаза.
Септимус Хиллориан осторожно опустился на складной брезентовый стульчик.
Аналитик хрипло вздохнул, на мгновение опустил отечные веки.
– Я ждал – кто-то придет. Среди возможных вариантов вы были на четвертом месте… Раньше я делал меньше ошибок. Сдаю, побери меня холера. О чем хотите спросить меня: об Аномалии, о Департаменте, о себе?
– Обо всем. Сначала – о вас.
– Я только преждевременно постаревший псионик. Слишком больная развалина, чтобы получать удовольствие от жизни – я даже коньяк пить не могу. Ради моих врожденных способностей Департамент терпит в своих стенах эту разбитую галошу.
Уникальный в своем роде Аналитик кокетничал притворной скромностью старости – сенсы, возможности которых трансформировались в интуитивно-аналитический дар, ценились на вес золота. Старик был лучшим.
Тон разговора еле заметно переменился – Аналитик перешел на “ты”.
– Не будем терять время, сынок. Отсчет уже пошел, пока он тикает еле слышно, но вот когда рванет… Поверь слову старого ворчуна, многие потеряют свои головы.
– Что такое Аномалия? Это…
– Это чужое вторжение. Медленное… Очень медленное, оно станет по-настоящему опасным через десятилетия, но когда-нибудь – станет.
Хиллориан напрягся, но не отвел взгляда от черных провалов зрачков Аналитика.
– Чье?
– Этого я не могу сказать. Предположения слишком зыбки – я не хочу ослаблять тебя своими фобиями, парень.