Цену жизни спроси у смерти
Шрифт:
– В чем дело, мужчины?
Это была Вика, глядя на которую Люба подумывала о том, чтобы как-нибудь тоже отважиться постричься под мальчика. Она носила серьгу только в одном ухе, что придавало ей вид лихой и бесшабашный. Но на кавказцев она не произвела особого впечатления.
– Чего тебе, девочка? – спросили они игриво. – Тоже хочешь нам компанию составить?
– Камыпаныю, – передразнила Лиза, возникшая за спиной у бородача. – Саставыт. Научись сначала разговаривать, жоп нерусский.
– Чито? – возмутился он, развернувшись к Лизе, невысокой брюнетке
– Чито слышал, – дерзко бросила она ему.
На ней была надета желтая маечка, скроенная на манер детского нагрудника с хитрым переплетением шнуровки на спине. Вот к ней и протянул свою поросшую черными волосами руку бородач, угрожающе предложив при этом:
– А ну, сюда иди, коза. – Его акцент вдруг куда-то подевался.
Лиза отступила ровно настолько, чтобы пальцы кавказца сграбастали только воздух.
– Встань и отойди в сторонку, Люба, – велела она, глядя на бородача сузившимися глазами. – Быстрее.
– Ты, черножопый, не трогай ее! – подключилась Вика, заметив, что парень в белой рубашке пытается поймать Любу за локоть.
Странное дело, но руку он боязливо отдернул. Больше никто из троицы не попытался задержать Любу, когда она спешно выбиралась из-за стола и отскакивала на безопасное расстояние. Видимо, в голосах девушек сквозило нечто такое, что заставляло к ним прислушиваться, хотя сами они были на полголовы ниже любого из кавказцев.
Опять загремели по тротуару раздвигаемые стулья – кавказцам вдруг сделалось тесно. Увидев на площадке перед кафе столь живописную группу, официант с подносом, выскочивший, как чертик из табакерки, совершил неподражаемый плавный разворот, и через секунду можно было подумать, что спешил он вовсе не в зал, а как раз в противоположном направлении – прямиком на кухню, откуда некстати появился.
Два или три человека, сидевшие слишком близко от застывших в угрожающих позах мужчин и девушек, тоже убрались от греха подальше. Самые любопытные остались на местах. Они машинально жевали, но без всякого аппетита, словно понабивали рты салфетками.
Все это время задетые за живое кавказцы пылко высказывались в том смысле, что сейчас они поимеют обнаглевших сучек в зад, на сухую, а получившийся соус дадут им попробовать на вкус. Когда грузинское трехголосье достигло своего апогея и сделалось совсем уж неразборчивым, Лиза насмешливо улыбнулась, зачем-то сбросила босоножки и предложила всем поочередно поцеловать ее в розовую жопку. Вот тут-то и началось.
Первым ринулся в атаку бородач, он же первым и был выведен из строя. Ошеломленная Люба увидела, как ее черноволосая телохранительница встретила нападающего ударом ноги в прыжке. Вернее, сначала прозвучал пронзительный визг, от которого бородач застыл на месте, а потом уже выброшенная вперед пятка ударила его в грудь.
Впечатление было такое, словно кавказца резко дернули назад за невидимую веревочку. Сначала казалось, что он усидит на подвернувшемся столике, но сила инерции была такова, что кавказца кувырком перебросило через пластмассовое
Они завертели головами по сторонам, как бы готовясь пуститься наутек, но мужественно остались на месте. Один даже принял стойку, отдаленно напоминающую боксерскую.
Вика неожиданно присела перед ним и прочертила вытянутой вперед ногой размашистую дугу. Подсечка опрокинула незадачливого боксера прямо на пытающегося подняться бородача. Только тогда опомнившиеся зрители дружно вскрикнули. А потом уже зазвенела посуда, посыпавшаяся с опрокинутого столика. Стало так шумно, что Люба перестала слышать темпераментную латиноамериканскую мелодию, звучавшую из развешенных на деревьях колонок.
Третий кавказец выкрикнул гортанным голосом какую-то тарабарщину и выхватил из кармана перламутровый брусок, который при резком взмахе руки превратился в опасную бритву. Ею он крест-накрест перечеркнул перед собою воздух и двинулся на заметно побледневшую Вику. Вскочить на ноги она уже не успевала, а потому кувыркнулась назад и врезалась в столик, из-за которого сыпанули во все стороны всполошившиеся зрители.
Лиза, подоспевшая к парню сзади, неожиданно упала, так и не достав его занесенной бутылкой. Ее схватил за лодыжку бородач и продолжал удерживать девушку обеими руками, хотя ее свободная нога работала, как механический шатун, корежа обращенное к ней лицо.
Парень с бритвой торжествующе осклабился и наклонился, чтобы лучше видеть Вику, сжавшуюся в комок под столиком, который никак не мог послужить ей надежной защитой.
– Я тебе сейчас новую улыбку нарисую, – пообещал он. – На долгую память.
Вика ничего не ответила. Она молча распрямилась, подобно пружине, и выбросила вверх сведенные вместе ноги.
Парень машинально поймал оторвавшийся от брусчатки столик и вместе с ним перевалился через кирпичную оградку внутрь кафе. На ноги он вскочил почти сразу, да только Вика оказалась проворнее. Получилось так, что парень развернулся к ней лицом лишь для того, чтобы заработать по нему три быстрых удара кулаками. Большущий зонт, на который его швырнуло, сложился. Лезвие бритвы вспороло изнутри красно-желтую материю, но Вика тотчас ударила ногой туда, где угадывалась голова противника, и на этом его активность закончилась.
Тем временем Лиза расправилась с бородачом и взялась за последнего кавказца, вознамерившегося под шумок покинуть поле боя. Пойманный сзади за брючный ремень, он попытался отбиться, но подоспевшая Вика умело сшибла его с ног, после чего обе девушки, в четыре ноги, за считанные секунды обработали его так, что он вообще потерял способность двигаться.
Бородач с залитым кровью лицом слепо шарил перед собой руками, ища какую-нибудь опору, чтобы встать. Вокруг него образовалось кольцо зевак, но никто не спешил протянуть ему руку. Пнув его мимоходом ногой, Лиза подобрала босоножки и бросила Любе: