Цепная реакция
Шрифт:
— Прибыл для разговора, — скучным голосом доложил Витек.
— Ну, умещай зад… — Чума, скрестив на груди руки, кивнул гостю на стул.
— Значит, подумал я хорошенько, — начал Витёк, — и решил так: приговор ты мне вынес серьезный, противоречить ему не стану, но без хаты и без тачки мне хоть в петлю, терять нечего…
— Не мои проблемы, — разлепил свои бледные губы Чума.
— Верно, — кивнул Витёк. — Но хочу спросить: что лучше — получить пять штук, от которых ты ни беднее, ни богаче не станешь, и сгубить верного человека, или — дать ему возможность должок отработать, и — как запасную опору для дальнейшей жизни оставить? Ведь жизнь-то —
— Грамотно гонишь, — согласился Чума. — Только ведь поджилочки у тебя того… тряские, для наших дел негодные… Нам народ с твердой поступью нужен… Коли через мертвяков шагаешь, споткнуться нельзя!
— А я в те дела, где негоден, нос совать не стану, — сказал Витёк. — Но одну работенку для себя вижу: водилой в бардаке твоем… Девок-то тьма, а клиенты по всему городу горохом рассыпаны. Только и успевай задницы развозить.
— А чего… — подал голос Весло. — В точку!
— Да? Тогда бери его к себе в квартиранты. — Чума поднялся из-за стола. Посмотрел на часы. Буркнул рассеянно: — Пора… Надо к Крученому лететь, вызывал папа… Кстати! — Тревожно зыркнул на Витька. — Как там насчет этого… Лехи?
— Подергались менты чуток, да затихли…
— У тебя были?
— У всех были. А мне-то чего? Я ему не сторож и не приятель.
— Понятно. В общем, кантоваться у Весла будешь, он — старший. Телкам мы как раз сегодня хату снимаем. Вроде как… диспетчерский пункт, во. Телефончик с определителем, то-се… И завтра, думаю, начнешь развозы. Насчет бабок решим.
— Хотя бы на бензин, а то ж я голый… — жалостливо вымолвил Витёк.
Чума брезгливо покривился.
— Весло отстегнет. Все! Я уехал. — И, сутулясь, направился к двери.
Когда за шефом хлопнула дверь, Весло, качнув головой, вдумчиво произнес:
— А ты, Витюха, умник. И с бабками не расстался, и у кормушки пристроился.
— Кстати, пожрать-то чего есть? — спросил находчивый сельский житель.
— Ну ты хорек! В холодильнике бациллы… И наш цирроз там. Наливай за свиданьице…
— Это — момент!
На свою новую работу развозчика проституток Витёк не жаловался: к полдню он подъезжал в диспетчерскую — огромную неухоженную квартиру, арендованную у хозяина-пропойцы, ютившегося в одной из комнат; выслушивал указания миловидной “мамочки” Аллы — ухоженной, налитой зрелой чувственной красотой украинки, развозил безнравственных девчонок по указанным адресам, взымая с клиентов плату и предупреждая их об ответственности за всякого рода силовые извращения; получал деньги на карманные расходы и ремонт машины, бесплатные сексуальные утехи в любое время дня и ночи, и — усердно вынашивал дальнейший рискованный план, составлявший суть его будущего…
Постепенно в голове его накапливалась полезная информация: Чума и Весло подчинялись вору в законе Крученому, одурившему богатую коммерсантку, ныне пребывавшую в психбольнице, и с удобством расположившемуся в ее квартире. Малолетняя дочь коммерсантки стала сожительницей старого гангстера, а сын — порученцем-шестеркой.
Вор, судя по всему, контролировал несколько хлебных точек, а кроме того, крутил с Чумой откровенно уголовные делишки.
Обо всем этом по пьянке Витьку проболтался Весло —
С некоторой обескураженностью Витек уяснил и тот факт, что группировка, о которой не раз хвастливо упоминал Чума, не принимает никакого прямого участия в деятельности его шефов, лишь косвенно примыкающих к иерархии глав того криминального сообщества, что ныне неотвратимо вступало на путь вполне легального бизнеса.
Демаркационные пограничные линии между мафиозными организациями и откровенно уголовными бандами с каждым днем приобретали все более четкий и отчуждающий характер.
И, как понимал Витёк, случись что с Крученым или с Чумой, особо усердствовать в помощи им новая поросль беловоротничковых бандитов не станет.
“Новые” вынужденно считались с “синими”, во-первых, из-за их отмороженной непредсказуемости, а во-вторых, из-за традиционного главенства блатных над миллионной массой зековского покорного быдла.
Данный факт сугубо практического и формального симбиоза также поселял в смекалистом Витьке некоторые надежды…
Вскоре в бардаке разгорелся скандал: попавшая в поле зрения “мамочки” Аллы тридцатилетняя Надежда, также провинциальная украинка, работавшая продавцом на рынке, который курировал Крученый, наотрез отказалась работать в качестве шлюхи, хотя поначалу дала на это согласие.
Согласие было вынужденным, ибо у Надежды украли выручку за неделю торговли, и вербовку привлекательной одинокой женщины, кормившей своими московскими заработками престарелую мать и малолетнего сына, живших в селе под Харьковом, осуществлял лично Крученый — бестрепетный и грозный, как демон.
Витёк, привезжий Чуму в квартиру, где ныне обитал вор, топтался в просторной прихожей, прислушивась к глухо доносившимся из-за остекленной цветным витражом двери кухни, рассуждениям высшего руководителя:
— Отказывается, сука? Ну и хорошо! Алка тоже хвостом крутит, самостоятельная больно стала… Вот и научим ее нашим выводам… Девка к батарее прикована? Так… Вечером собираетесь в хате втроем: ты, Антон и — Алла. Девке кляп в рот, и режьте ее на лоскуты. А Алка пусть смотрит, запоминает. Мясо в пакет упакуете и — на свалку. Подальше от дома только… Водилу своего этого… Пусть в стороне будет, чего-то не нравится мне колхозник твой… Или смотри — пусть тоже вымажется…
Витек с силой сцепил в замок хрустнувшие пальцы. Вот, жизнь… Ведь когда впервые увидел он эту Надежду, трепыхнулось у него возбужденно и гулко сердце: какая баба! Вот бы с такой жить-поживать… Не из этих ведь шкур липких…
А потом враждебная отчужденность нахлынула: коли здесь, то — такая же, и нечего в лазоревые хламиды ее наряжать… Да завтра же ее окучит! В любом варианте. А оно — вон как… Конец бабе! Да и еще его в мясники припашут… Вот, погань!
Выйдя в прихожую, Чума внушительным тоном произнес:
— Лети в диспетчерскую, Алке скажешь, что буду в семь вечера. Телка там к батарее наручниками приклепанная сидит — можешь попользоваться. Легко. Противиться станет — пасть заклей и бей, как кузнец оковалок… Но — чтобы не сдохла, у нас воспитальное мероприятие с ней намечается. Что еще? Путан по ночным страдальцам развезешь, греби к Веслу. И жди меня у него на хате завтра утром, дело есть.