Цепная реакция
Шрифт:
– Сэр, как вы видели, атака провалилась… У нас в чистых потерях восемь кораблей, еще порядка десяти не пригодны к дальнейшим боевым действиям без серьезного ремонта. То есть, по сути, мы потеряли целый Флот, сэр. Какие будут дальнейшие ваши приказания? – поинтересовался с бесстрастным лицом адмирал, сделав при этом довольно едкое ударение на предпоследнем слове.
Иннокент тайком показал Тохаре большой палец и улыбнулся.
Канцлер, пожевав губами, хмуро глянул на адмирала и выдавил:
– Действуйте по своему усмотрению…
– Есть,
Связь оборвалась еще до того, как адмирал ответил. Повернувшись к Каину, он сказал:
– Думаю, по окончании битвы у нас все же могут возникнуть большие проблемы.
– Не думаю… – отмахнулся Иннокент, понимая, что Тохара подразумевал проверку Комитета. – Победителей не судят. А если проиграем, то судить будет некого и некому.
– Надо еще победить.
– Вот этим мы сейчас и займемся.
– И что же предлагает советник?
– Оставить в покое супердредноуты и сосредоточить внимание на фланговых кораблях противника. Будем атаковать не с «погружением», подставляя всем и вся свои бока, а по касательной. Времени у нас до хрена и больше. Так что к моменту подхода к планете постоянными атаками мы половину флота противника превратим в хлам, а вторую изрядно потреплем.
– А оставшиеся невредимыми супердредноуты будут уже не так страшны.
– Вот именно.
72
Непрерывные точечные атаки сил мятежников изматывали до невозможности. Час за часом мятежники пикировали, выбрав себе цель на окраине построения, и молотили ее что есть сил. Сначала в качестве основных мишеней выбрали авианосцы, но Сильвестр Ли приказал им встать между супердредноутами в самом центре группировки. Тогда мятежники переключились на самые мощные и маломаневренные корабли после супердредноутов – линкоры.
Да, противник в этом до ужаса затянувшемся сражении, когда офицеры просто валились с ног от усталости, тоже терял корабли, причем в прямом смысле этого слова. Хватало пяти-семи точных попаданий из главного калибра, чтобы эти мелкашки, сойдя с курса, рвались на части. Броня у них совсем дохлая.
Конфедерация в этом плане не потеряла ни одного корабля. Впрочем, противник и не стремился к этому, он действовал более экономно и прагматично. Конфедераты теряли корабли как боевые единицы. После трех-пяти атак от жертвы оставалось только подобие боевого корабля, они превращались в никчемные самоходные баржи с выведенными из строя орудиями.
– При подходе к планете у меня останутся только супердредноуты и авианосцы, – ворчал вице-адмирал, знакомясь с очередной сводкой повреждений атакованного корабля. – Ну, может, еще фрегаты, они хорошо уворачиваются.
Впрочем, регулярно поступающие сводки повреждений можно было и не читать, потому как они почти ничем не отличались одна от другой: уничтожение бортового вооружения в пределах семидесяти процентов, столько-то отсеков разгерметизированно, столько-то горит, и в заключении говорится, что экипаж борется за живучесть судна.
И
«Ничего, еще три часа – и мы на месте. Всего каких-то три часа из пятидесяти… – с облегчением думал вице-адмирал Ли, проведший все это время на посту, глотая одну таблетку стимулятора за другой и запивая их лошадиными дозами кофе. – Тогда мы им покажем, где раки зимуют. Ух покажем!!!»
Командующий оказался прав в своем пророчестве. При подходе к планете он действительно потерял все тяжелые корабли, мятежники раскурочили все линкоры и крейсера. Только фрегаты, как самые маневренные, сумели избежать печальной участи превращения в бесполезные самоходные баржи, хоть и все равно пострадали от вражеского огня, но от них в целом виде в предстоящей операции толка как от козла молока.
Мятежники в целом погибшими и поврежденными потеряли две трети кораблей, и оставшиеся в боеспособном состоянии скрылись в плотной дымовой завесе, которую наращивали все то время, пока приближались конфедераты. Мятежникам требовалось пополнить боезапас и топливо. В пользу этого говорило то, что в последние часы они действовали как-то вяло.
Завеса действительно оказалась плотной настолько, что та, что создавали вокруг орбитальной ремонтной станции на Касабланке по сравнению с этой просто легкий туман. Кроме того, вместо одной цели – орбитальной судоверфи, на экранах радара плавало четыре метки, ничем неотличимые друг от друга. Спрашивается, какая из них истинная? Молотить сразу по четырем?
На четыре мишени никаких снарядов не хватит, и потому Сильвестр Ли приказал:
– Авиация на вылет. Провести разведку. Мне нужно знать, где истинная цель.
– Есть, сэр.
Четыре авианосца выстроились в линию со стокилометровым шагом. На первом из них базировались «протоны» с пилотами людьми, на втором – «протоны», управляемые дистанционно, а в третьем и четвертом таились новейшие автоматические «электроны».
Именно из последних двух стартовали самолеты. Получив вводные задания, они, разделившись на группы по сто машин, стартовали к своим целям для разведки боем.
Навстречу «электронам» вылетела совсем уж огромная туча малых меток.
– Больше шести сотен, сэр… – обомлевшим голосом доложил офицер.
– Плевать, наши пташки расхреначат их за милую душу, – беззаботно отмахнулся адмирал, хотя далось ему это с большим трудом.
Все-таки у птичек не было реального боевого опыта применения, только тестовые испытания, приближенные к боевым, и как они поведут себя в реальных условиях, это все еще вопрос, на который прямо сейчас они дадут ответ.