Цепной щенок. Вирус «G». Самолет над квадратным озером

Бородыня Александр Сергеевич

Сквозь полуприкрытые веки Д.Д. увидел, как Лиля поднялась послушно со стула и вышла вслед за медсестрой. Он долго прислушивался к ее шагам, удаляющимся по коридору, потом шаги затихли и очень далеко звякнула стеклянная дверь на лестницу.

«Они меня устроили в отдельную палату. Это очень хорошая палата, не для простых смертных. Тут, наверное, и телефон стоял, и телевизор?.. Унесли, конечно!.. Значит, иногороднего старичка-пенсионера с сердечным приступом устроили в наилучшие апартаменты?.. Очень простая мысль — меня привезли сюда, чтобы рассчитаться! Но жизни они меня не лишат, жизни лишить меня побоятся, не рискнут, потому что я — меченый! Это понятно. Пристрелив

одного меченого, они рискуют создать ситуацию, при которой начнут стрелять друг в друга. Любопытно, сколько их здесь всего в городе, перенесших болезнь? Ведь у Чекана на горле следа не было? У Антоши тоже на было. Но действовали они оба строго в правилах одной игры. Высшая раса! Это следователь Павел Викентьевич говорил про высшую расу?..

Или это я ему говорил?.. Но у него-то шрам как раз был. Стоп. Я видел его в машине возле воинской части. Тогда на горле у него был шарф. Шарф — это ничего не значит, под шарфом могло ничего не быть… А вот когда мы разговаривали с ним на скамеечке, шрама точно не было. Шрам появился позже… В квартире у Лили Павел Викентьевич сам показал его мне».

Д.Д. открыл глаза и посмотрел в темный потолок. Потолок был неподвижен. На таком неподвижном квадрате он когда-то мысленно уже написал пять имен. Прислушиваясь к тишине коридора (за дверью палаты в любой момент могли прозвучать шаги), Д.Д. последовательно восстановил в памяти ход событий.

Он приезжает к Чекану, чтобы получить свою долю. По его расчетам, Чекан как раз должен освободиться (но тот освободился много раньше). В троллейбусе случился приступ. Чекана дома не оказалось. Девушка повезла его на день рождения, на маленький праздник!. И вот тут он видит знакомый след на горле солдатика. Солдатик пьяный скачет в танце и, похоже, сам еще ничего не понимает. Здесь он запаниковал, испугался. Много лет он был единственным в своем роде. Зараза ушла, рассосалась, исчезла, казалось, навсегда, и вот опять!.. Что это? Новая волна эпидемии? Сколько всего зараженных? Почему именно здесь, в этом маленьком городе?

Пытаясь замаскировать собственный шрам, он порезал себе горло осколком стакана. Лиля сделала ему перевязку, она ничего не знала.

Утром в квартире он находит девушку спящей и здесь же двух новых зараженных. Они неподвижны, только что получили вирус и находятся в полной эйфории. И две противоречивые мысли: возможно, новое распространение болезни — цепная реакция, эти двое опасны, и одновременно с тем — нельзя упустить счастливого случая заполучить то, о чем мечтал последние тридцать лет. Он пытается расшевелить сначала одного парня, потом другого, пытается вынудить их к действию, но ничего не получается, слишком ранняя стадия, способность к заражению других людей возникает только на третьи сутки болезни. Тогда он убивает сначала одного, потом другого. После чего убеждает девушку, что нельзя обращаться в милицию.

Он пытается найти солдата со шрамом, в поисках его попадает в воинскую часть, где тот служит, и вместо него обнаруживаются три свежих трупа. Отсюда следует: солдат заразился случайно, и теперь все зараженные им еще на первой стадии убиты, да и сам долго не протянул.

Ухватиться не за что, концов никаких нет. Вероятно, он и уехал бы, но к нему приходит следователь прокуратуры и просит (довольно невежливо) убраться из города. Дальше — простое логическое построение, из которого понятно, кто в этом маленьком городе был заинтересован в смерти солдата. Остались без ответа два вопроса: каким образом происходит заражение? И в том случае, если четверо лишних зараженных должны были умереть, то где эти трупы?

«Полковник

оказался все-таки честным парнем, — подумал Д.Д. — Если ему кто-нибудь прикажет двинуть на город танки, он, наверное, еще подумает! Скорее всего его напугал след на горле какого-то своего вышестоящего начальника. Что сказала девочка? Она сказала, что звонил полковник, она сказала, что солдатик ездил накануне сюда, в больницу. Вывод: он здесь и заразился, и совершенно понятно, где искать».

От удовольствия Д.Д. даже поворочался в постели, потерся щекой о свежую крахмальную наволочку, обтягивающую подушку. Было слышно, как причалил скоростной лифт, в тишине отчетливо прозвучал щелчок. С недолгим гудением открылись двери. Д.Д. повернулся на спину, замер и закрыл глаза. Шаги приблизились. По коридору шли двое. Дверь палаты приоткрылась, кто-то заглянул внутрь, и послышался шепот.

— Вроде спит, нужно попросить, чтобы сделали ему еще снотворное на всякий случай. Хорошо не будет, если он встанет.

— А завтра его сантранспортом домой в Москву отправим. Все документы оформили уже, за малым дело.

— Лучше бы его ликвидировать, к чему все эти сложности?

— Ну ты же знаешь…

— Знаю, знаю… — в голосе раздражение.

— А зачем спрашивать?! Ладно, пошли. Где сегодня это будет?

Дверь закрылась, и голоса звучали уже в коридоре, удаляясь. Д.Д. напрягся, боясь пропустить даже полслова.

— Я спросил, где сегодня будет?

— Во второй и в четвертой операционной.

— Сколько их?

— Пока двое. Подготовили еще одного старика, сам напросился, тяжелая форма рака.

Голоса почти растворились за замыкающей коридор стеклянной дверью, почти погасли в шорохе открывающейся лифтовой двери, но Д.Д. вложил все свои силы в то, чтобы услышать.

— Ну и как же тогда?

— А остальных внизу ждать придется, ты же знаешь, у меня осталось всего двадцать часов.

Двери захлопнулись, и далекий лифт с шипением ушел вниз.

«Все правильно, заражение происходит здесь, в больнице. Это делается так: заражаются где-то в другом месте, видимо, у них существует соответствующий ритуал, на пятый день после получения инфекции „избранный“ приходит сюда и избавляется от своего излишка, перенося болезнь на и без того умирающих послеоперационных больных.

В первые сутки зараженный не может сделать свой выбор и поэтому безопасен, а если он проживет лишнего, то ему, конечно, помогают умереть. Таким образом — никакой прогрессии, никаких миллионов жизней… Только элита, связанная круговой порукой. Сохраняя вирус, они заражают очередного „своего человека“, и еще четыре трупа в больничном морге. Можно копаться в картотеке прокуратуры сколько угодно, и не найдешь ни одного следа».

Размышления были прерваны. Отчетливо Д.Д. уловил, как разбудили спящую на вахте ночную сестру, ей давали какие-то указания.

«Сейчас они мне вкатят снотворное! И я буду лежать здесь, как труп. А завтра отправят без сознания в Москву. Ни к черту не годится! Из Москвы я сюда уже никогда не доберусь. Нужно сейчас же встать, нужно выйти из палаты до появления сестры, нужно где-нибудь спрятаться».

Он открыл глаза и осмотрелся. Дверь одна, она выходит в коридор. На окне голубые шторы. Судя по свету фонаря, идущему снизу, палата не ниже пятого этажа. Д.Д. подтянул локти и приподнялся на постели. Панцирная сетка упруго ушла вниз, горло перехватила сухая тошнота. Квадрат потолка сдвинулся влево и вниз. Игла выскочила из вены, и теплая жидкость побежала по коже. В глаза толкнуло густой желтой струей, руки ослабли, и он повалился головой на подушку.