Цербер. Легион Цербера. Атака на мир Цербера (сборник)
Шрифт:
«Если вообще увижу…» – невольно подумалось ему.
36
Наказание за порчу имущества, так это обставили, не заставило себя долго ждать, подтвердив наличие какой-то сигнализации. Как только возникла возможность добраться от лагеря до казарм и при этом не потеряться из-за плохой видимости, в казарму Хромой сотни ворвался сотник Гром.
– Смирно, копыта свинячьи!
Рекруты моментально построились в проходе. Сотник пробежался по казарме и собрал валявшиеся ошметки динамиков.
– Кто
– Я, господин сотник, – встав на колени и склонив голову, признался Финист.
«Зачем», «Почему» и прочие вопросы Гром задавать не стал, он принялся бить Рона, топтать ногами, но массовые драки не прошли даром, и, хоть Финист не сопротивлялся, понимая, что это бесполезно из-за разницы в классе, но большую часть весьма болезненных ударов, грозивших переломать ему кости и отбить внутренности, он сумел если не отклонить полностью, то значительно смягчить.
Наконец сотник устал избивать своего подчиненного.
– Встать, падаль…
– Слушаюсь… господин сотник…
Рон с трудом поднялся на ноги.
– Ты был моим лучшим рекрутом, пятнадцатый. Ты подавал надежды. Я даже думал, что ты станешь гвардейцем! Но ты сам наступил себе на горло. Снять гимнастерку и майку…
Финист невольно содрогнулся. Выйти наружу! Сейчас! Это чистое убийство!
– За злостное уничтожение собственности ты приговорен к смерти под бурей, пятнадцатый!
У Рона подкосились колени, но он все же смог выстоять. Он не верил в услышанное.
«Нет! Только не я! – закричало у него что-то внутри. – Я не могу! Этого не может быть!»
Хотелось убежать куда угодно, лишь бы прочь отсюда. Но ноги не слушались.
– Остальные лишаются суточного рациона! – добавил сотник. – Пошли, мразь!
Гром толкнул раздевшегося по пояс Финиста к выходу.
У выхода Рона подхватили несколько рук и вывели наружу. Преодолевая давление стихии, каратели отвели его к столбам позора, где быстро и умело привязали. Экзекуцию устраивать не стали, и Рон вскоре понял почему. Зачем, если всю работу сделает песок? Лучшего экзекутора и медленного убийцу-маньяка трудно найти.
Его привязали к столбам, и Рон потерял последнюю возможность вырваться и убежать. Да и далеко бы он смог убежать? То-то и оно…
Как бы ни успело тело привыкнуть к песку за эти месяцы, превратившись в дубленую шкуру от постоянных пригоршней, попадавших за шиворот во время тренировок и драк, превращая ее в одну большую мозоль, долго продержаться под напором колючего ветра оно все равно не могло.
И не продержалось. Поначалу песчинки при особо сильных порывах превращались в тысячи одновременно вонзаемых в тело иголок. Рон старался не открывать глаз и прижимать лицо то к одному, то к другому плечу. Но чувствовал, что тело его превращается в один сплошной порез.
Спустя какое-то бесконечно долгое для него время он начал кричать, моля о пощаде, но его никто не слышал или не хотел слышать. Песок набивался в рот, но Рон продолжал кричать и молить.
И молитвы его оказались услышаны, но не жестокими людьми, привязавшими его к столбам, а каким-то более высоким и могущественным разумом, потому как ветер прекратился так же резко, как и начался неделю назад. Вот он рвал и метал, бросая в кровоточащие раны Финиста все новые пригоршни песка, и вдруг осел, и на небе показался диск жаркого светила.
По земле еще мела поземка, взметались небольшие вихри, танцевали между казармами смерчи, но они уже не наносили никаких увечий, словно обходя стороной приговоренного. Буря уходила гулять дальше по бескрайним долинам Цербера.
– Повезло тебе как утопленнику, – подошел к Рону сотник Гром. – Тебя приговорил к смерти бурей сам Повелитель. Но согласно древней традиции тебе дарована жизнь.
Несмотря на высшую степень изнеможения, Финист удивленно поднял бровь. Движение не осталось незамеченным сотником, и он охотно пояснил:
– Это как у висельников, если веревка оборвалась при повешении, то второй раз не вешают. Но повисишь здесь до заката в назидание другим.
И Рон провисел, опаляемый жаркими лучами в одни момент превратившими его раны в запеченную корку. Очнулся он только в казарме, лежа на своей койке, от тупой боли во всем теле. Сменить положение он не мог, любое движение причиняло ему еще большую боль.
Финист не мог сказать даже самому себе: рад ли он, что остался жив, или же нет? Ведь все могло закончиться раз и навсегда, а теперь его и впредь ждут бесконечные мучения…
Но даже сквозь боль он слышал все те же отупляющие «бум-м-м… бум-м-м…».
«Уже заменили… – безразлично подумал он о динамиках. – Хоть бы музыку какую другую поставили, что ли?»
37
В последние дни Кэрби Морфеус начал нервничать, свидетелем чего являлась официантка с Ра-Мира, из «Медной подковы». Она, сжавшись в комок, лежала на широком ложе, закрывшись простыней, затравленно глядя на своего мучителя и украдкой облизывая разбитую губу, чтобы кровь не капала на постельное белье. Хозяин этого не любил.
Вроде бы все шло хорошо. Сотники докладывали, что обучение рекрутов проходит довольно успешно. Они послушны, показатели выносливости и боевых качеств растут. В последнем Кэрби сам убеждался не раз, присутствуя на массовых кулачных побоищах между сотнями стенка на стенку. Так что тут можно переходить уже на более сложный уровень и выдать будущим солдатам ножи.
Хотя для последнего уровень абсолютного подчинения не дотягивал. Сеть осведомителей сотников это хорошо показывала. Нет-нет, да и случалось хаяние своего Повелителя, скептические обсуждения его планов.