Cердца трех
Шрифт:
Но Алессандро, который всего полчаса назад попрощался на ночь с Леонсией, громко рассмеялся и снова приготовился отпихнуть ногой торговца секретами. И-Пун пришел в отчаяние. Он вытащил тысячу долларов и сунул их в руки Алессандро.
— Пусть твоя скоро идет смотреть, — сказал он. — Если сеньорита спит теперь своя кровать, твоя бери весь деньги. Если сеньорита нет, твоя отдашь деньги обратно.
Это убедило Алессандро. Через минуту весь дом был на ногах. А еще через пять минут конюхи и пеоны со слипающимися от сна глазами уже седлали и навьючивали лошадей и мулов, в то время как Солано одевались и вооружались для погони.
Вдоль
Он не стал его далеко уводить. Под прикрытием низкого кустарника молодой человек вскрыл тюк и заполнил все свои карманы динамитными патронами и коробками детонаторов, прихватив также моток шнура. Бросив взгляд сожаления на остальной динамит, который он с удовольствием бы взорвал, если бы от этого не пострадали его планы, Генри приступил к осмотру дороги, по которой ему предстояло отступать, если удастся попытка освободить Леонсию. Точно так же, как Фрэнсис в Юкатане усеял путь отступления серебряными долларами, Генри использовал с той же целью динамитные патроны. Он разбрасывал их небольшими пачками, следя за тем, чтобы шнуры были длиннее детонаторов, а последние прочно прикреплены к концу каждого из шнуров.
Три часа Генри бродил вокруг лагеря, расположившегося в Стопе Бога, пока ему удалось, наконец, дать знать Леонсии о своем присутствии. Еще два драгоценных часа пропали, прежде чем она нашла возможность к нему прокрасться. Все складывалось бы благоприятно, если бы ее бегство не было тотчас же замечено. Весь лагерь всполошился. Жандармы и другие участники экспедиции Торреса вскочили на лошадей и погнались за беглецами.
Когда Генри, укрывшись вместе с Леонсией за выступом скалы, взялся за ружье, она запротестовала.
— У нас нет ни малейшего шанса, Генри, — сказала девушка. — Их слишком много. Если ты вступишь в перестрелку, тебя убьют. И что станется тогда со мной? Лучше беги один и приведи с собой людей на подмогу. Пусть они снова возьмут меня в плен, так будет разумнее, чем если ты дашь себя убить, — ведь этим ты все равно меня не спасешь.
Но Генри только отрицательно покачал головой.
— Нас не возьмут в плен, дорогая сестра. Доверься мне и наблюдай. Вот они. Смотри!
Торрес, начальник полиции и все остальные всадники, взобравшиеся впопыхах кто на лошадь, а кто на вьючного мула, показались на дороге. Генри прицелился в то место, где спрятал свой первый динамитный заряд. Едва он нажал курок, как облако дыма и пыли скрыло от брата и сестры
Генри схватил Леонсию за руку, помог ей подняться на ноги и бросился бежать, увлекая ее за собой. Когда они очутились вблизи второго заряда, он остановился и усадил девушку, чтобы дать ей немного передохнуть.
— Они не так скоро догонят нас на этот раз! — весело вскричал он. — И чем дальше они будут нас преследовать, тем медленнее станут продвигаться вперед.
Слова эти полностью оправдались. Когда отряд преследователей снова показался, Генри и Леонсия заметили, что он движется очень медленно и осторожно.
— Их следовало бы убить, — сказал Генри. — Но я не способен убивать людей, которые не могут защищаться таким же оружием. Зато я дам им еще одну хорошую встряску.
Он снова выстрелил в динамитный заряд и снова, пользуясь смятением неприятеля, бросился вперед — к третьему заряду.
Взорвав его, Генри убежал с Леонсией до того места, где стояла его стреноженная лошадь, усадил девушку в седло и побежал рядом с ней, держась за стремя.
Глава XXVI
Фрэнсис приказал Паркеру разбудить его в восемь часов, и когда тот в указанное время тихо вошел в комнату, его хозяин все еще спал. Открыв кран, чтобы наполнить ванну, и приготовив прибор для бритья, камердинер вернулся в спальню. Бесшумно двигаясь, чтобы дать хозяину отдохнуть еще несколько минут, Паркер вдруг увидел незнакомый кинжал, острие которого, пробив записку и фотографию, застряло в деревянной доске туалетного столика. Он долго и пристально смотрел на странное явление, затем, не колеблясь, тихонько открыл дверь в спальню миссис Морган и заглянул туда. После этого он решительно потряс Фрэнсиса за плечо. Тот открыл глаза; сначала в них отразилась растерянность внезапно разбуженного человека, но мгновение спустя они прояснились, ибо память напомнила ему приказ, отданный накануне.
— Время вставать, сэр, — пробормотал камердинер.
— Самое приятное время, — зевнул Фрэнсис, улыбаясь. И он закрыл глаза со словами: — Дайте мне полежать еще минутку, Паркер. Если я задремлю, встряхните меня.
Но Паркер встряхнул его тотчас же.
— Вы должны встать немедленно, сэр. Мне кажется, с миссис Морган случилось что-то неладное. Ее нет в спальне, а вот тут я нашел какую-то странную записку и нож. Может быть, это объяснит вам что-нибудь. Не знаю, сэр…
Фрэнсис одним прыжком очутился у туалетного столика. С минуту он не отрываясь смотрел на кинжал, затем извлек его из дерева и прочел записку. Он перечитал ее несколько раз, как будто не мог понять значения двух простых слов, из которых она состояла:
«Прощай навсегда».
Но еще больше, чем записка, его взволновал вид кинжала, вонзившегося между глаз Леонсии. И когда он смотрел на рану, нанесенную тонкому куску картона, ему пришло в голову, что он уже видел все это когда-то раньше. И Фрэнсис вспомнил домик царицы над озером, где они все заглянули в золотую чашу и у каждого было свое видение: Фрэнсис увидел тогда на поверхности странного жидкого металла лицо Леонсии, между глаз которой торчал кинжал. Чтобы проверить себя, Фрэнсис снова воткнул кинжал в фотографию и смотрел на него еще несколько секунд.