Церера
Шрифт:
Когда он отбыл, я осталась одна в своём новом кабинете. Я опустилась в кресло, чувствуя, как меня накрывает волна усталости и отвращения к самой себе.
— Что я наделала? — прошептала я, закрывая лицо руками. — Во что я превратилась?
Я вспомнила, как легко манипулировала Децимусом, играя на его страхах и амбициях. Как использовала свои способности, чтобы ускорить метаболизм Августа и Питера без их согласия. Как готова была пойти на все, чтобы достичь своей цели.
«Я ничем не лучше Виктора, — горько
Но затем я вспомнила о полисах, о том, что стояло на кону. О будущем, которое я пыталась построить — будущем, где эмпаты могли бы использовать свои способности во благо, а не во зло.
Оправдать себя было очень легко, достаточно было сказать, что я не такая, как он. Я делаю это не ради власти или мести. Я делаю это, чтобы защитить других.
И все же, осознание того, что я готова была пойти на такие меры, пугало меня. Я понимала, что стою на опасной грани, балансируя между добром и злом.
— Я должна взять на себя ответственность, — напомнила себе я. — Сейчас никто другой не сможет справиться с Виктором. Если его отдать обычным властям, он просто использует свои способности, чтобы заставить их выпустить его.
Эта мысль заставила меня содрогнуться. Я представила, как Виктор снова оказывается на свободе, как использует свои силы, чтобы причинять боль и страдания другим.
Я понимала, что это решение изменит всю мою жизнь. Мне придется постоянно быть начеку, постоянно сдерживать его. Это будет тяжело, это будет опасно, но у меня не было выбора.
«Я стала чудовищем, — подумала я с горечью. — Но, может быть, именно чудовище и нужно, чтобы остановить другое чудовище.»
Я встала, чувствуя тяжесть принятого решения. Впереди меня ждал долгий и трудный путь, но я была готова пройти его. Ради будущего, ради безопасности тех, кого я любила, ради всего, во что я верила.
Я приложила руку к прозрачному боку капсулы, где в невесомости парил знакомый мужчина с чужим лицом. На полированном стекле отразилось моё лицо. Мои губы исказила та самая самодовольная ухмылка, которую я так часто видела на его губах.
— Гляди, Виктор, смейся, любуйся… Ты победил. Теперь я такая же как ты. Я стала тобой… Ученица, достойная своего учителя.
Интерлюдия: Два старых друга
Децимус нервно расхаживал по своему кабинету, пока Питер спокойно сидел в кресле, наблюдая за ним.
— Ты видел это? Видел, что она сделала с ним? — Децимус остановился у окна. — Боже, какая мощь! Представляешь возможности? На переговорах, в бизнесе…
— Децимус, — голос Питера был усталым. — Ты совсем не о том думаешь.
— Да брось! Только представь: эмпат на важной встрече. Он может чувствовать ложь, манипулировать…
— Именно об этом я и говорю, — перебил его Питер. — Ты сам себя слышишь?
Децимус отмахнулся:
— Ну, если правильно мотивировать…
— Как Виктора? — Питер поднял бровь. — Который чуть не убил твою невестку и едва не свел с ума твоего сына? Который, кстати, уже начал крутить роман с твоей дочерью? Давай-ка подумаем, как он сбежал из тюрьмы второй раз, а его ведь осудили на 30 лет.
Децимус замер.
— Вот именно, — продолжил Питер. — И это только двое. А Юлия говорит, что их будет больше. Намного больше. Ты готов к миру, где любой встречный может залезть тебе в голову?
— Но если их правильно использовать…
— «Использовать»? — Питер покачал головой. — Ты ничего не понял. Нельзя «использовать» людей, способных буквально сломать твой разум. Это все равно что играть с плазменной гранатой — рано или поздно она взорвется у тебя в руках.
Децимус медленно опустился в кресло:
— И что ты предлагаешь?
— То же, что и твоя невестка. Систему сдержек и противовесов. Этический кодекс. Контроль. Не пытаться использовать их силу, а помочь им самим научиться ею управлять.
— Звучишь как чертов идеалист, — фыркнул Децимус.
— Нет, — Питер подался вперед. — Я звучу как человек, который только что видел ментальную битву двух эмпатов. И поверь мне, последнее, что нам нужно — это дать таким людям идею, что они могут делать с нами, не такими, как они, все, что захотят.
— Но Юлия…
— Юлия сдерживает себя, потому что у нее есть моральный компас. Семья. Принципы. А теперь представь эмпата без этого. Без сдерживающих факторов. Без этических ограничений. Сколько Виктору понадобилось времени, чтобы от простых манипуляций перейти к прямому насилию?
Децимус побледнел, вспомнив пустой, мертвый взгляд Виктора.
— Черт…
— Именно, — кивнул Питер. — Поэтому нам нужен проект Юлии. Не для того, чтобы использовать эмпатов, а чтобы помочь им не стать чудовищами. И помочь нам всем выжить в мире, где такие способности становятся реальностью.
Децимус долго молчал, глядя в окно на звезды.
— Знаешь, — наконец сказал он, — я всегда считал тебя твердолобым служакой, помешанным на правилах.
— А я им и остался, — усмехнулся Питер. — Просто некоторые правила существуют не для того, чтобы ограничивать, а чтобы защищать. И иногда — чтобы защищать нас от самих себя.
— Ты прав, — Децимус вздохнул. — И она права. Лучше иметь систему контроля, чем оказаться в мире, где каждый эмпат — потенциальная угроза.
— Рад, что ты наконец это понял, — Питер встал. — И, кстати, тебе стоит серьезно поговорить с Нонной. Очень серьезно.