Церковная старина в современной России
Шрифт:
Тот факт, что современные православные этого не понимают, объясняется не только особенностями и мутацией религиозного сознания в строну фундаментализма, а также проблемами, порожденными советским прошлым. Не менее существенная причина кроется внутри музейно-реставрационной корпорации. Не случайно разгромы музеев или изъятие из них знаменитых икон, осуществляемые совместно патриархией и органами государственной власти, столь редко вызывают серьезное и массовое возмущение в обществе. Современным российским музеям стоит посмотреть правде в глаза: общество относится к ним с такой же суеверной дистанцией, как и к Церкви. Отсюда и расхожее противопоставление музея и современной жизни. Прежде всего потому, что Музей, как и Церковь, оказывается совершенно закрытой для общества структурой, существующей в себе
Изменение существующего положения дел состоит не в очередной коммерческой кампании по пресловутому «привлечению посетителя», а в том, что музей должен существовать для людей и люди должны это чувствовать. Музей должен быть рад каждому зашедшему под его кровлю; человек должен находить здесь радушный прием, готовность ответить на все вопросы, обрести специально для него приготовленные бесплатные буклеты, которые он сможет взять с собой, рассказывающие о хранимых здесь вещах. Музей должен стараться распахнуть для посетителя свои фондохранилища, дабы приобщить к своим тайнам и разубедить в том, что все здесь давно «разворовано». Человеку важно увидеть не только «выставки новых поступлений», но и то старое, что всегда хранилось здесь, но никогда не выставлялось. Тогда музей для него станет своим, а за его сохранение человек будет готов выйти на площадь. Впрочем, рассказывать «ученым женам» и «мужам», каков должен быть «их» музей — дело глубоко неблагодарное. Однако для страны было бы крайне желательно, дабы их представления совпали с ожиданиями общества. Это достигается не декларациями министерского и музейного руководства, а реальным изменением ситуации внутри музейных стен, что позволит понять всем, в том числе и православным, что происходящее здесь — в их интересах. И это дело не одного дня…
Без этой существенной внутренней реформы российской культуры новый закон о передаче в собственность религиозным организациям религиозного имущества не только будет принят в его наихудшем варианте, но и его реализация произойдет по наихудшему сценарию. Закон, по сути дела, предусматривает, что любая религиозная организация, вне зависимости от ее территориального расположения и исторических корней, может претендовать на любой памятник религиозной культуры, в том числе и из музейного фонда, лишь бы совпадала пресловутая «конфессиональная принадлежность». Никаких ограничений культурного и исторического характера не предусмотрено. История с Торопецкой иконой Матери Божией хорошо иллюстрирует такую опасность.
Идея создания согласительных комиссией, непосредственных переговоров между Церковью, музеями и органами охраны памятников в деле такой передачи представляется привлекательной, но бесперспективной. Патриархия не намерена вести переговоры по каждому конкретному случаю, как вообще не намерена вести диалог с обществом: ей гораздо проще договориться в «верхах» о безусловном проведении в жизнь общих норм будущего закона.
Единственной серьезной преградой на пути обсуждения этого законопроекта может стать требование одновременного принятия всех необходимых для его реализации подзаконных актов и прежде всего — положения о государственной историко-культурной экспертизе. Обязательность этой экспертизы должна быть прописана в новом законе как необходимое условие для принятия решения о передаче религиозным организациям памятников культуры.
Столь же неизбежным условием для принятия закона видится радикальная реформа
В противном случае судьба переданных РПЦ памятников культуры представляется печальной. Если уж сам патриарх считает, что главная цель церковной реставрации — это чистота и благолепие храмов, а не сохранение древности и старины как знак уважения к христианской истории, то позиция подведомственного ему духовенства не может выглядеть иначе.
За 20 лет церковной свободы РПЦ так и не создала ни одного серьезного церковного музея: существующие примеры напоминают рекламные акции по улучшению собственного образа в глазах общества.
За 20 лет не создан ни общецерковный орган, ни специальная служба РПЦ, которые бы системно, эффективно и качественно следили за церковной реставрацией и заботились о сохранении христианской древности: их отсутствие превращает в фарс любые церковные заявления о «важности научного подхода» к сохранению святынь в XXI в. и лишь доказывает, что иерархия действительно не видит связанных с этим сложных организационных и технических проблем.
За 20 лет РПЦ ни разу публично не выразила озабоченности массовым разрушением культурного наследия России; никто из архиереев или духовенства, замеченный в уничтожении церковной старины, не был примерно наказан. Более того, демонстративные обвинения русской интеллигенции в «иконоборчестве», прозвучавшие со стороны епископата после решения о скором принятии нового закона о церковной реституции и на фоне отказа от целенаправленного формирования позитивного образа музейной культуры в глазах верующих, внушают серьезные опасения за судьбу русской культуры…
Все выше сказанное — отнюдь не призыв осудить самую возможность для Церкви владеть памятниками истории и культуры России и молиться перед православными святынями. Эта книга — всего лишь повод задуматься, насколько процесс передачи РПЦ национальных святынь и исторических памятников является сегодня общественно целесообразным — в связи с множеством негативных тенденций в церковной и социальной жизни. Если читатель не увидел в происходящем ничего негативного, рекомендую перечесть эту книгу еще раз.
Быть может, лучшим решением вопроса на ближайшее будущее станет заключение общественного договора о сохранении неизменного музейного статуса общенациональных святынь и реликвий — вплоть до разрешения взаимных недоумений и претензий и установления мер взаимного доверия. Церковь должна осознанно и добровольно принять мысль о том, что ряд общенациональных реликвий и менее значимых памятников православной культуры должны остаться в музеях Российского государства.
Это будет настоящим свидетельством «меры возраста Христова», в который вступила современная православная община, а равно — показателем ее доброй воли в отношениях с обществом и государством, на которую и то и другое вправе рассчитывать. Сохранение таких святынь в национальных общедоступных музеях является закономерным итогом развития христианской Европы, развития, на путь которого Россия, как хочется думать, все же возвращается.
Оставив в стороне технические вопросы, выскажемся по существу: единственным необходимым и достаточным, на наш взгляд, условием возвращения Церкви ее реликвий и святынь является создание и функционирование в России гражданского общества, где произвол священника, чиновника и собственника поставлен под общественный контроль; где Церковь, восстановившая свои соборные начала, выполняет евангельскую миссию в равноправном диалоге с окружающим миром; где решения о судьбе памятников принимаются не на основе эмоций и амбиций, а на основе адекватного толкования закона, здравого смысла и общественной пользы, что навсегда исключило бы использование церковной старины в современной России для решения сиюминутных экономических и политических проблем…