Церковное дело. Детективная история начала XX века

Евгений Маляр

Церковное дело

Детективная история начала ХХ века

Список действующих лиц:

Ордынцев Николай Арефьевич – бывший надворный советник, а ныне просто обыватель, мужчина сорока лет;

Ордынцева Роза Марковна – его супруга, мать и домохозяйка;

Иван – их сын, ему четырнадцать лет;

Бурцев Родион Матвеич – бывший городовой, нынче тоже простой обыватель;

Анастасия,

она же Настя Триандафилова, она же товарищ Нарыжная – командир 32-го особого полка;

Блехман Давид Моисеевич – комиссар 32-го особого полка;

Товарищ Лацис – командир части особого назначения, входящей в 32-й особый полк, латышский стрелок;

Захудалов Павел Васильевич – начальник чрезвычайной комиссии по городу Волгску;

Володька Быков – веселый выпивоха лет под шестьдесят, с хорошей памятью;

Петр Константинович Юшкевич – штабс-капитан, командир артиллерийской части Народной армии Хвалынского района;

Анисим, фамилия неведома – бывший крестьянин села Терса Волгского уезда. Волею судьбы стал предводителем крестьянского войска;

Отец Павел – настоятель церкви Вознесения Господня;

Сергей Васильевич Осташкин – дьяк того же храма;

Отец Никанор – настоятель Троицкого собора;

Анна Ивановна – двоюродная сестра тети Груши, бывшей квартирной хозяйки Ордынцева, к тому же дальняя родственница Бурцева;

Прохор Фетисов – бывший писарь и пропойца, временно исполнявший обязанности заместителя начальника Волгского ЧК;

Александр Копытин – заместитель начальника Волгского ЧК. Некоторое время своих обязанностей не выполнял. Причины уважительные;

Матвей Сидоров – начальник уездного отдела народного просвещения;

Прошка – юродивый, живет на городском кладбище. Человек гостеприимный;

Прочие жители уездного города Волгска по состоянию на 1918 год, а также: латышские стрелки, китайские наемники, немцы из колонии Мюнихдорф, крестьяне села Терса, члены партактива, бойцы Красной гвардии из 32-го особого полка, солдаты и офицеры Народной армии Хвалынского района, и еще Бог знает, кто мог попасть в нижеизложенную историю, произошедшую в то неспокойное, смутное время.

За достоверность всех описанных событий автор не может наверняка поручиться, но заверяет читателя, что имел благое намерение изложить все как можно правдивее.

I

22 июля 1918 года. Беглецы в лесу. Артиллерийская батарея

Ох, и дует этот ветер! Четыре дня уже гудит ураган над шиханами. Люди попрятались по домам, а он носит листья и обрывки большевистских листовок по пустынным улицам, свистит в трубах и вжимает стекла так, что они трещат.

Июль, а стало вдруг холодно. Подполковник Махин идет на город от Хвалынска. Дела у красных скверные. Чехи первыми подняли восстание против большевиков, запылало Поволжье.

В Волгске разгромлен исполком, убиты председатель исполкома Совета и ревкома Михаил Михайлович Струин, стрелки латышского полка Вилис Лутер, Скудрит, Карл Петерсон, один из организаторов латышского полка в

Саратове заместитель председателя ГубЧК латыш Карл Карлович Блукис, заместитель председателя губревтрибунала Гикель Давидович Хацкелевич, председатель ГубЧК Григорий Петрович Петров.

В город введен тридцать второй особый полк красных, но где уж карателям против настоящих военных. Небольшие силы у подполковника, да воюют профессионально.

В гору поднимались четверо: двое мужчин лет сорока, женщина того же возраста примерно, и юноша. Все одеты в крестьянскую одежду, лишь хорошая, городская обувь выдавала, что не крестьяне они, да и лица были городскими, а если поглядеть поближе, то становилось ясно, что руки их не знали тяжкого труда.

Там, на горе – лес. В лесу – как бы фронт, здесь – те, а там – эти. Но какой там фронт, – сейчас вовсе не поймешь, где он проходит. Вроде бы ничто уж не мешает Народной армии Хвалынского района занять город, но нет уверенности в успехе, поскольку точных сведений о количестве обороняющихся и их боевых порядках разведка еще не доложила, а наобум подполковник Махин действовать не обучен в Академии генерального штаба, которую закончил в 1913 году.

Утро было туманным, выпала густая роса. Далеко в заволжских степях красноватым пламенем занимался рассвет. Четверо людей угрюмо поднимались гуськом по крутой тропинке, ведущей в лес. Они миновали деревянные хлева, заросли лопуха, лазоревые цветы на высоких стеблях, и вышли на опушку. Отсюда открывался красивый вид на реку, немного правее громоздились заводские корпуса, красные горы медного колчедана, железнодорожная насыпь, на которой дремал паровоз, «кукушка», как его звали заводчане. Завод «Ассерин» тоже дремал, он даже скорее беспробудно спал уже несколько месяцев.

– Теперь маленько осталось, ваше благородие, вот полянку эту проскочим…, – это был Бурцев, городовой, он тоже переоделся в крестьянскую косоворотку.

– Стой! Стрелять буду! – окликнул их невидимый в рассветном тумане часовой.

– Не стреляйте, братцы! Свои мы! – Бурцев остановился и поднял руки. То же сделали и его спутники.

– Какие такие свои? Кто такие? – из-за колючих кустов боярышника, осторожно пригибаясь, вышел солдат. Беглецы с облегчением отметили, что он при погонах, а на картузе его поблескивает кокарда с радужным овалом.

– Да свои, свои, еле ноги унесли от большевизии, – Бурцев для убедительности перекрестился правой рукой, левую продолжая воздевать к небу.

– А ну, идите вперед, – скомандовал солдат, – но чтоб не шалить мне, а то я живо… – он качнул штыком, показывая, куда идти пленникам.

Было понятно, что в зарослях затаился кто-то еще, держа четверых путников под прицелом на фоне рассветного неба.

Все вышли на просеку, солдат шел сзади, держа винтовку наперевес. Через полсотни саженей стала видна замаскированная артиллерийская батарея, состоящая из пяти пушек, – короткие жерла их высоко подняты и нацелены на восток, в сторону Волги. Возле орудий, под присмотром унтеров, хлопотали солдаты. На раскладном походном столике развернута карта, над которой с карандашом и линейкой, поглядывая на компас, колдовал штабс-капитан.