Церковный канон и «божественное право» (jus divinum)
Шрифт:
Авторитет «божественного права» в этой доктрине стал столь высок, что, как начали полагать, jus divinum не может быть отвергнуто даже Церковью в лице своего священноначалия: «Божественное право Нового Завета есть право безусловно-обязывающее и отдельных христиан, и церковное правительство, право, существующее и действующее с божественной необходимостью, не допускающее ни отмены, ни изменения, ни диспензации» 11 .
11
Цит.
Это убеждение католиков вылилось в официальное признание всех правил, содержащихся в Новом Завете, нормативными актами прямого действия. Остальные же каноны, содержащиеся своде, считались производными от них: «Каноническое право всегда имело своим источником божественное право» 12 . Более того, по учению Римо-католической церкви, даже государственное законодательство может применяться лишь в тех случаях, когда оно соответствует jus divinum, равно как не может получить силу закона ни один правовой обычай, противоречащий ему (каноны 22 и 24 Кодекса канонического права).
12
Джероза Либеро. Каноническое право в Католической церкви. С.72.
Относительно ветхозаветных правил мнения на Западе не раз менялись. Римский папа св. Климент (88-97), ученик Апостола Петра, без особых сомнений перенес еврейский институт священства в организацию Церкви, как ветхозаветное «божественное право». Другие считали обязательной к применению из всех ветхозаветных правил лишь десятину с дохода в пользу священства. В конце концов, католики отнесли к «божественному праву» десять заповедей Закона Моисея, правило о десятине, а также отдельные нормы о родстве при заключении брака, полагая, что все остальные, перенесенные в Кодекс канонического права пусть и в интерпретированном виде, реципированы Римо-католической церковью 13 .
13
Суворов
Однако на Востоке эта теория не могла быть принята официальным образом – хотя бы потому, что в Византии обходились номоканонами и не спешили систематизировать правила в виде отдельного и универсального Церковного кодекса. Кроме того, каноническое нормотворчество Византийских императоров было столь широким и постоянным, что попытка его ограничения со стороны патриарха не могла бы никоим образом увенчаться успехом. Впрочем, это была не единственная форма их участия в жизни Церкви. В отличие от большинства западных государей василевсы славной Византии считали для себя обязательным участие в догматических спорах с первого до последнего дня существования их Империи. Живые примеры тех веков – Исихастские споры XIV столетия и Ферраро-Флорентийский собор 1438-39 гг. На Востоке священноначалие благосклонно относилось к этой постоянной практике, ничуть не сомневаясь в компетенции своего императора и его праве (или обязанности?) формировать истинное Вероучение.
По этим причинам в течение очень длительного времени в Восточно-православной церкви предикат «божественный» прилагался только к самим канонам. И гораздо позднее виднейшие православные канонисты при всех расхождениях между собой не спешили употреблять выражение jus divinum в положительном смысле. Однако с течением лет названная доктрина получила развитие и на Востоке, в том числе в Русской церкви, чьи исследователи теперь также охотно ссылаются на «божественное право», как и их коллеги на Западе. Правда, у нас «божественное право» все же не получило никакого документарного утверждения, и ссылки на него в официальных документах не присутствуют.
II
С учетом «открытия» jus divinum дальнейший алгоритм канонического правообразования с точки зрения теории очевиден: нормы Священного Писания либо непосредственно применяются в Церкви, либо служит источником для формирования новых канонов. На первый взгляд, никаких методологических проблем в такой конструкции не предвидится. Но, как давно замечено, в науке церковного права существует немного вопросов, которые не только имеют такую первостепенную важность, но и столь спорные, как jus
Конец ознакомительного фрагмента.