“Цесаревич” Часть I. Эскадренный броненосец. 1899-1906 гг.
Шрифт:
Не отказываясь от продолжения изощренной игры в европейскую дипломатию, японцы вечером 25 января позволили выйти в море ими же арестованному в Нагасаки 24 января только что пришедшему из Владивостока рейсовому пароходу Общества КВЖД "Шилка". Потерянный японцами в море, он каким-то чудом сумел благополучно прибыть в Порт-Артур на второй день войны. Сам того не ведая, пароход посрамил петербургских стратегов, которые во главе с начштаба уверяли императора, что отряд "Осляби" на прорыв в Порт-Артур пускать не следует.
Беспрепятственно двигаясь в словно вымершем море и не встречая никаких русских
Не вполне еще умелые, японцы в подготовке своего нападения что-то, видимо перепутали, отчего, как приходится догадываться, между их отрядами произошла перестрелка. В своей насквозь фальсифицированной "истории" войны они об этом, конечно, не говорят. Но, как вспоминал позднее минный офицер "Цесаревича" лейтенант В.К. Пилкин, эта "отдаленная стрельба" была слышна за 3,5 часа до нападения. На "Цесаревиче" ее приняли за учение, о котором говорили на эскадре. Ни штаб эскадры, ни сам наместник, любивший следить за мелочами быта и учений на кораблях, этой непонятной стрельбой не встревожились и крейсера для проверки происшествия в море не послали.
Не озабочены были и безопасностью вышедшего 21 января из Шанхая по распоряжению наместника громадного парохода Русского Восточно-Азиатского общества "Манчжурия". Он вез без преувеличения бесценный груз — второй комплект боеприпасов для Владивостока и Порт-Артура, воздухоплавательный парк для Порт-Артура и 800 тыс. банок мясных консервов. Уже после атаки он "догнал"
державшуюся в море (в 20 милях от Порт-Артура) японскую эскадру и достался им в качестве дополнительной премии за дерзость и предусмотрительность в организации нападения. Последние перед войной предостережения судьбы слепое и глухое русское командование умудрилось как и прежде не увидеть, и не услышать.
Неподвижным на рейде в ночь на 27 января 1904 г. оставался и наш "Цесаревич".
11. В ночь на 27-е
В ночь с 26 на 27 января "Цесаревич" продолжал оставаться на якорном месте № 8 (2 каб. к югу от знака Лютин Рок), занятом им по возвращении из похода к Шантунгу. С юга его прикрывали корабли двух линий диспозиции. Из них занятой была лишь ближняя, где на четырех местах, прикрывая броненосцы, находившиеся в глубине рейда, стояли крейсера "Баян", "Диана", "Паллада" и "Аскольд". Получалось, что новейший и самый сильный броненосец эскадры занимал самое крайнее, открытое со стороны моря и по существу изолированное от эскадры место. Здесь по мысли штабных чинов он прикрывался, как и вся эскадра, двумя высылавшимися в море миноносцами. Но их охранная роль, как уже говорилось, была исключительно фиктивной.
Острота обстановки особенно явно обозначилась после произошедшего
Зная о разрыве дипломатических отношений (хотя начальство по извечному обычаю русской бюрократии эти известия скрывало), командиры некоторых кораблей пытались сами предпринять меры безопасности. Начатые было готовиться к установке, противоторпедные сети на броненосцах "Полтава" и "Севастополь" по приказанию начальника эскадры снова убрали в трюм, а командир- "Пересвета", просивший разрешения прекратить демаскирующую корабль ночную погрузку угля, получил от адмирала внушение за непонимание боевого значения этой операции.
Обеспокоен был и командир "Цесаревича", сигнальщики которого 25 января перехватили семафорное сообщение на один из кораблей о будто бы уже состоявшемся объявлении войны. Но от флаг-капитана он получил разъяснение о том, что поводов для беспокойства нет. Сетей корабль по милости генерала-адмирала не имел, а о самовольной высылке катеров в дозор не могло быть и речи. Оставалось положиться на готовность к действию систем непотопляемости (их лично, обойдя корабль, проверил трюмный механик П.А. Федоров), бдительность вахтенных сигнальщиков, на провидение, судьбу и господа бога.
Охрану в ту ночь несли вышедшие в море миноносцы "Бесстрашный" и "Расторопный". Своим, как всегда бывает в больших событиях, "таинственным недоумением" стал так и оставшийся в истории не объясненным факт отсутствия в ту ночь в море обычно высылавшейся канонерской лодки. Зато кораблям было предписано иметь зажженными якорные огни, чтобы пропустить суда землечерпательного каравана и пароход ОКВЖД. Дежурными (имевшими под парами половинное число котлов, чтобы немедленно дать ход) крейсерами были "Аскольд" и "Диана". По освещению (в готовности немедленно включить прожекторы) дежурили крейсер "Паллада" и броненосец "Ретвизан". Для отражения возможной атаки противоминные орудия на кораблях зарядили.
Японцы, зная подходы к Порт-Артуру по временам осады и оккупации в 1894–1895 гг., освежали свои познания и путем тайных (это иногда даже обнаруживалось, как было с канонеркой, делавшей промеры в Голубой бухте) экспедиций в русские воды. Не исключено, что они могли свободно ориентироваться среди буйков на якорном месте эскадры. Этим путем они могли прокрасться под хорошо знакомым им берегом и, избежав прожекторов, светивших по горизонту моря, нанести первый удар по открытым с юго-востока лучшим и новейшим кораблям — "Цесаревичу" и "Ретвизану".
Смело соединив европейскую науку и технику с азиатским методом ведения войны, без колебания взяв на себя инициативу нападения, до мелочей предусмотрев все — даже окраску своих миноносцев под цвет русских — японские стратеги просчитались в одной небольшой, но существенной детали. Им почему-то казалось, что первый удар приведет русскую эскадру в состояние неописуемых, как это бывало у китайцев, хаоса и паники. И тогда, как им думалось, подходящие друг за другом волны японских" миноносцев смогут без хлопот поражать свои обезумевшие жертвы.