Цетаганда. Этан с планеты Эйтос. В свободном падении
Шрифт:
— Проклятие! — взорвался Ван Атта. — У меня нет времени стоять тут и ублажать эту маленькую шлюшку, когда эта змея В-П Экс уже ждет начала спектакля и того гляди начнет задавать вопросы! А если она быстро не получит ответов, то примется искать их сама. Тогда нам придется плохо. От нее можно ждать любых гадостей. Мы все должны предусмотреть и не дать этой дряни никаких зацепок!
Его яростный гнев произвел на Сильвер свое обычное действие — ее живот задрожал, а глаза наполнились слезами. Раньше она бы сделала для него все что угодно, лишь он перестал кричать и снова начал улыбаться и шутить. Но не
— Вы не можете заставить меня что-нибудь сказать, — Прошептала она.
— Именно то, что я думал, — зарычал Ван Атта. — и где теперь ваша забота по формированию у них чувства ответственности, доктор Еи?
— Если бы вы, — сказала Еи сквозь зубы, — любезно воздержались от обучения моих подопечных антисоциальному поведению, мы бы не имели дела с такими последствиями.
— Не знаю, о чем вы там скрипите. Я администратор. Моя работа — быть твердым и настойчивым. Для этого «Галак-Тэк» направил меня сюда — на эту могилу капиталовложений на орбите. Контролировать поведение рабочих — ваше дело, Еи. Вот и занимайтесь этим.
— Формировать поведение, — холодно поправила доктор Еи.
— Какой толк в том, что выходит из строя как раз в критический момент? Мне нужно, чтобы все надежно работало. Будь вы инженером, вы бы никогда не забывали о надежности. Разве не так, Лeo?
Лeo, чуть улыбнувшись, оторвал листок фасоли. Его глаза блестели. Он что-то невнятно пробормотал себе под нос.
А Сильвер к этому времени уже изобрела для себя самый простой и, как ей казалось, беспроигрышный вариант. Просто не надо ничего делать. Ни делать, ни говорить. Критическое положение в конце концов пройдет. Они не посмеют причинить ей вред; так или иначе, она ценное имущество «Галак-Тэк». Остальное — только шум. Пусть пошумят. Сильвер упрямо сжала рот. В зале повисла угрожающая тишина. Сильвер показалось, что она задыхается.
— Та-ак, — протянул Ван Атта, — значит, ты думаешь вывернуться таким образом? Ну что ж, пеняй на себя. — Он повернулся к Еи. — У вас в лазарете есть что-нибудь вроде фаст-пенты, доктор?.
Губы Еи скривились.
— Фаст-пента допускается только в полицейских участках, мистер Ван Атта.
— Кажется, для ее использования нужно решение суда. — проронил Лeo, не отрывая глаз от листа фасоли, который вертел в руках.
— Для граждан — да. — Но не для этих. — Ван Атта показал на Сильвер. — Так что, доктор?
— Отвечаю на ваш вопрос, мистер Ван Атта. Нет, наш лазарет не хранит запрещенных препаратов.
— Я не сказал фаст-пента, я сказал — что-нибудь в этом роде, — рявкнул Ван Атта. — Что-нибудь для анестезии или наркоза, чтоб допросить ее, раз у нас нет другого выхода.
— Почему нет? — Мягко спросил Лео, все еще теребя измятый листочек. — Прамод заменит Тони и найдется, конечно, другая девушка с ребенком, вместо Клэр. Откуда В-П Экс узнает о подмене?
— Если это кончится тем, что двоих наших рабочих подберут внизу где-нибудь на улице… — Сильвер вздрогнула при напоминании о ее собственных ужасных предчувствиях. — Или найдут их замерзшими, плавающими где-нибудь здесь за стенами, то будет чертовски трудно все от нее утаить. Вы не знаете
— М-м-м… — промычал Лео.
— Ну, что, доктор? — Ван Атта повернулся к Еи. — Или будем ждать, пока нам позвонят и спросят, что делать с мертвыми телами?
— Действие тализина отчасти схоже с фаст-пентой, — неохотно пробормотала Еи. — В определенных дозах. Хотя день она проболеет.
— Это ее выбор. — Он повернулся к Сильвер. — У тебя последняя возможность, Сильвер. Или я заставлю тебя. Я не потерплю нелояльности. Что ты выбираешь? Соглашайся, или тебя ждет игла.
Сильвер не могла больше молчать и отчаяние придало ей силы.
— Если вы сделаете это со мной, — произнесла она еле слышно, но с достоинством, — мы поднимемся все.
Ван Атта взвился, как ужаленный:
— Вы все? Ты и твои друзья сговорились опозорить меня перед руководством компании, и это говоришь мне ты? Будьте вы прокляты! Это мы объединимся, мы, а не вы!
— Служба охраны «Галак-Тэк», Шатлпорт Три, говорит капитан Баннерджи, — отчеканил Джордж Баннерджи, повернувшись к микрофону. — Чем могу помочь?
— Вы дежурный? — На экране появился хорошо одетый мужчина. Он был явно чем-то взволнован, быстро дышал, на скулах вздувались желваки, речь была отрывистой.
Баннерджи убрал ноги со стола и подался вперед.
— Да, сэр?
— Я Брюс Ван Атта, руководитель проекта в поселке Кая. Проверьте идентичность моего голоса, или что там еще у вас полагается.
Баннерджи выпрямился и отстучал на пульте код проверки. Слово «удостоверено» проплыло поперек лица Ван Атты. Баннерджи застыл в ожидании.
— Да, сэр, я слушаю.
Ван Атта помолчал, как бы подыскивая слова, и заговорил медленно и спокойно, хотя лицо его выдавало сильнейшее напряжение.
— У нас здесь возникли небольшие проблемы, капитан.
В голове Баннерджи будто зажглись сигнальные огни и завыла сирена. Он сразу почувствовал, что его собеседник старается преуменьшить важность события.
— Трое наших экспериментальных… существ сбежали из поселка. Мы допросили их сообщника и полагаем, что они улетели на шатле, рейс В-119, и сейчас находятся в пределах Шатлпорта Три. Необходимо поймать их и вернуть назад как можно быстрее.
Глаза Баннерджи расширились. Поселок был сугубо секретным объектом, но все долго работавшие на Родэо знали, что там в полной изоляции проводят какие-то генетические эксперименты над людьми. Излюбленным развлечением старожилов Родэо было пугать новичков страшными рассказами об экзотических монстрах. А капитан Баннерджи прибыл на планету всего лишь месяц назад.
Слова, брошенные большим начальником, загорелись в мозгу полицейского. Сбежали. Поймать. Криминальный случай. Сбежали опасные звери. Может быть, эти твари — ужаснейшее биологическое оружие. Так сразу и не вообразишь, как взяться за дело.
— Как мы узнаем их, сэр? Они похожи, — Баннерджи сглотнул, — на людей?
Ван Атта заметил страх в глазах капитана и насмешливо хмыкнул.
— Вам не трудно будет узнать их, уверяю вас. И когда вы поймаете их, позвоните мне по моему личному номеру. Я не хочу, чтобы этот инцидент получил хоть какую-нибудь огласку. Никому ни слова, понятно?