Цейтнот
Шрифт:
– Зато мне в самый раз, - встрепенулся Ямщиков.
– Вот я в них обратно и побегу.
– Хитер бобер!
– возмутился Рогожкин.
– А я за тобой, как пацан, на валенках скользом поскачу? Нет уж, в руках понесешь. Тут тебе не лыжная база, на вещдоках кататься.
– Да ладно, ты можешь на дорогу выйти, а я к машине сбегаю и за тобой приеду, - предложил Ямщиков.
– Окей?
Они бы ещё ерничали и подначивали друг друга, но неожиданно Рогожкин сделал предостерегающий жест и замер, указывая рукой в березы. Ямщиков не сразу разглядел: вдали среди деревьев мелькал красно-голубой комбинезон - в их сторону направлялся лыжник.
– Ах ты, черт
– оперуполномоченный так и сел.
– Что делать будем?
Рогожкин тоже присел, чтобы не выделяться. Они посмотрели друг на друга и поняли, что обоим в головы пришла одна и та же шальная мысль.
– А! Где наша не пропадала!
– Ямщиков выдернул бумажные затычки из лыжных ботинок.
– Начальник, поищи палки.
Рогожкин молча сунул руки в перчатках в сугроб и только глаза выпучил, чувствуя, как снег набивается в рукава и тает, тает. Ямщиков тем временем скинул куртку и пиджак, чертыхаясь шепотом, стянул брюки и меховые сапожки. Остался в черном домашнем свитере и зеленых спортивных штанах, вытянутых на коленях. Их он надевал под брюки для тепла, кальсоны-то русские мужики давно перестали носить, "трикотанами" обходятся. С отвращением сунул ступни, обтянутые тонким носком, в промороженное нутро лыжных ботинок. Судя по выражению лица и ожесточенной артикуляции, это не доставило ему удовольствия. Но ругаться вслух, даже шепотом, не решился.
Рогожкин откопал таки палки почти в том же месте, где были закопаны лыжи. Да иначе и быть не могло - на узких беговых лыжах без палок не очень-то разгонишься. Так что комплект должен быть полным. Ямщиков тут же устремился навстречу красно-голубому комбинезону. А Рогожкин, собрав в охапки его одежду, пригибаясь, побежал к шоссе, успев негромко крикнуть:
– Тоже на тракт выходи!
Миниатюрная лыжница неторопливо скользила, сосредоточенно глядя перед собой. Время от времени она поворачивала голову вправо, в сторону припорошенных снегом длинных скирд соломы в поле. А если бы она столь же внимательно поглядывала влево, то, возможно, увидела бы, как за ней наблюдает человек, наряженный на детский манер: свитер, мятые спортивные штаны, ондатровая ушанка, перчатки, а на шее вязаный шарф, стянутый спереди узлом. А, может, и не заметила бы, потому что Ямщиков старался хоть как-то спрятаться за нетолстые березы и голые кусты.
Лыжница остановилась. Воткнув палки в снег и опершись на них, стала смотреть на открывшийся взгляду дом. И вид имела растерянный. Постояв с минуту, она нерешительно направилась в сторону дома, но затем, резко развернувшись, быстро заскользила обратно. Ямщиков поспешил ей наперерез. У него ещё не сложился в голове достаточно отчетливый план действий, но цель была ясна - прицепиться, "сесть на хвост" одинокой лыжнице.
Он уже не помнил, когда последний раз стоял на лыжах, поэтому синхронно двигать руками и ногами у него не получалось. Палки цеплялись за наст, разлетались в стороны, как крылья, и втыкались куда попало, едва не попадая острыми кончиками в лыжи. Да и ноги задеревенели - считай, на босу ногу ледяные ботинки натянул.
Все-таки он сумел обогнать лыжницу и выскочил на свежую лыжню метрах сорока впереди миниатюрной лыжницы. Пошел, не оглядываясь. Через несколько минут услышал за спиной шумное дыхание, скрип снега и шелест синтетического комбинезона. Оглянулся, замедлил шаг, сходя с лыжни, Глядя через плечо, воде бы, освобождая дорогу и в то же время не торопясь это сделать. Лыжница подошла вплотную, тоже замедлила шаг, глядела с раздражением. Без сомненья это была Лина Медведкина. Почти такая
Ямщиков прищурился, наморщил лоб, словно пытался что-то вспомнить, и, наконец, радостно выпалил:
– А я вас узнал!
Он не ожидал такого эффекта. Женщина словно стала ещё меньше ростом. Разгоряченное лицо побледнело и застыло гримасой страха, глаза широко распахнулись.
– Вы - Лина!
– торжественно провозгласил Ямщиков.
– Мы с вами у костра вместе сидели.
Ее лицо расслабилось, вернулся прежний розовый румянец и заблестели глаза.
– Не могу вспомнить, - сказала отрывисто.
Голос действительно был хрипловат. Впрочем, это мягко сказано. Он был просто хриплый, точнее, кошмарно хриплый.
– Ну как же? Туристический костер, вечер, река, лес, песни разные, гитара...
На этом Ямщиков исчерпал свои познания в области туризма. Он ещё мог добавить слова "рюкзак", "палатка" и "спальный мешок", но это могло прозвучать слишком двусмысленно. Да и соседей по палатке, тем более по спальному мешку, она бы, наверное, запомнила.
– А-а, - тем не менее Лина тоже начала вспоминать, - на городском слете, что ли, прошлым летом?
– Точно!
– обрадовался оперуполномоченный.
Лина остановилась, пристально посмотрела ему в лицо, потом оглядела пузырящиеся на коленях линялые штаны дурацкого зеленого цвета, заправленные в узорчатые эластиковые носки. Хмыкнула:
– Закаляешься? Ну-ну... Бывай здоров! До встречи на слете!
Она резко оттолкнулась палками и понеслась по лыжне.
– Лина, постойте!
– крикнул Ямщиков голосом, полным отчаянья.
– Куда же вы?
Но женщина не слышала или не хотела слышать его воплей. И он погнался за ней, нелепо размахивая палками и сбиваясь с ритма. И понял, что никогда не сможет догнать. "Эх, физподготовка неправильная! На лыжах надо бегать, а не мешок с опилками мотузить в спортзале," - вот какие мысли роились у него в голове.
Естественно, он не догнал. Зато согрелся, хотя ноги щипало, будь здоров как. И точно установил, что Лина скрылась в коллективном саду. Над воротами сада торчал облезлый щит, на котором ещё можно было различить старорежимную надпись "Сталеканатчик-2". От ворот сада было всего метров сто до шоссе и будки автобусной остановки. В будке очень кстати оказалась скамеечка. Ямщиков тут же плюхнулся на нее, подпрыгнул - такая она оказалась холодная. Оно и понятно - железо. Он сунул под зад шапку, сбросил ботинки и, чуть не плача от боли, стал остервенело растирать ступни вывернутой наизнанку перчаткой. Это сверху она кожаная, а изнутри-то шерсть! Все-таки ноги он маленько обморозил. Лыжи приставил снаружи к будке, чтобы издалека сигнализировали - он здесь, ждет автобус, а, может, другой попутный транспорт.
Пока Ямщиков совершал свой исторический забег на семикилометровую дистанцию, Рогожкин вернулся к машине, связался по рации с начальством и запросил помощи. Потом поехал в том направлении, в котором скрылись лыжники. Но, естественно, по шоссе, а не по сугробам в снежном поле.
Ямщиков ещё ноги не успел растереть как следует, а "уазик" уже подкатил. Он прыгнул в кабину. Торопливо, а, значит, неловко, путаясь в штанинах и рукавах в тесном нутре автомашины, стал одеваться. При этом он ещё вкратце описывал свою пробежку, обстоятельно воспроизведя подробности недолгого разговора с Линой Медведкиной. А одевшись, добавил: