Цейтнот
Шрифт:
"Москвич" эксперты к их приезду уже обработали: руль в замшевом чехле, на рычаге меховой набалдашник, все остальное тщательно протерто. Отпечатков - ноль, только свой экспертный порошок зря потратили. Любопытный факт: отсутствует аккумулятор. Ямщиков полез под капот, убедился, обрадовался. Рогожкин это сразу заметил.
– Ты что, Петрович, засиял как красно солнышко среди полярной ночи? Туз-то козырный ещё в колоде, поди?
– Нет колоды, карты сданы! Смухлевал Шеф, самого тяжелого туза вытащил, килов на сорок. А козыри-то ещё не объявлены!
– И кто же их объявит?
– Чье последнее
Их прервал эксперт. В двух шагах от машины он обнаружил в снегу следы вылитой жидкости, как оказалось - электролита. Тут же и пробка нашлась.
– Понял!
– торжествовал Ямщиков.
– Аккумулятор вытащил и электролит слил. О чем это говорит? Хоть на килограмм, а тащить легче. Тем более, что в машину ставить этот аккумулятор больше не будут, даже пробки выброшены.
Тут как раз подоспели сведения, собранные у жильцов. "Москвич" подъехал после шести, уже в темноте, и встал в самом темном углу. Шофера никто не видел, но слышали - капот захлопнул. Впрочем, саму машину чисто случайно нашел инспектор ГАИ, живущий в этом доме. Заехал на минутку и осветил номер. Тоже профессиональная привычка - всякий номер фиксировать: нет ли в розыскном реестре.
Рогожкин пытал Ямщикова, почему тот решил, что колода сдана, какие у кого карты на руках, и на кой черт Шефу аккумулятор без машины и электролита? Оперуполномоченный как всегда ерничал:
– Ну вот, смотри: борода. Козырь? Козырь! Для нас, по крайней мере, во всяком случае, - крупная карта, король. А он эту масть - раз, и сбросил. А первый ход, заметь, его. Он с бороды не зайдет, это точно, и куда мы с бородатыми фотороботами?
Картежно-розыскные разработки прервал следователь прокуратуры Юра Елецких - мрачный, усталый и с насморком. В последние месяцы весь отдел по расследованию убийств так выглядел, было с чего... Юра подергал капот, тот открылся. Юра заглянул внутрь, посветил фонариком, пощупал провода, захлопнул. Высморкавшись на снег, в придачу ещё и сплюнул.
– Вот таким путем, - аккумулятор вообще посторонний ворюга уволок. Видали: свободно капот раскрывается?
Рогожкин толкнул Ямщикова плечом, но тот хранил непроницаемое выражение лица. Потом начал толковать, что неплохо бы прямо завтра с утра вызвать на допрос Игнатову. Все-таки она получала деньги от неведомого арендатора. Елецких очень быстро согласился выписать повестку на девять утра, и Ямщиков тут же помчался к Игнатовой, чтобы немедленно вручить. На этом рабочий день можно было считать законченным. Отчеты написать - и домой.
Покончили с бумажными делами в десятом часу. Ерошин, как самый младший, в том числе по званию, отправился мыть чайные чашки. Ямщиков покосился на дверь и дернул за полу капитана, уже надевшего пальто.
– Слушай, а Шефа взять ты не хочешь?
Рогожкин не спеша застегнул пуговицы, надел шапку.
– А козырный туз у тебя есть?
– Конечно!
– Ямщиков вытащил из-под стола руку с пистолетом.
– Смотри, какой красавец. Бьет любую карту с пятнадцати шагов!
– А ну-ка расскажи.
– Пошли к Гераскину. Он наверняка ещё здесь торчит.
Полковник молча постукивал мундштуком беломорины по спичечному коробку. Переваривал сказанное Ямщиковым. Подул в папиросу, примял, сунул в зубы. Этот долгий ритуал перед каждым серьезным разговором
– Логика во всем этом, конечно, есть, но, кроме логики, должны быть вещественные доказательства, улики. Аккумулятор вот тоже... Может, его действительно какой-нибудь левый Вася унесли.
– Воры стекла снимают, колеса. Аккумуляторы выдирают, только когда угнанную машину раздевают дочиста, - возразил Ямщиков.
– Ну, а с чего ты взял, что Игнатова сама сдала машину в аренду, а вовсе не муж?
– Деньги ей стали переводить через два месяца после отъезда мужа, проверено в сберкассе. Машину она застраховала по рыночной цене в это же время. А когда я принес ей повестку и посоветовал к утру вспомнить, кому муж дал в пользование машину, да ещё высказал удивление, что он не поручил ей это дело контролировать... Самообладания ей не хватает. Поди, всю ночь спать не будет. И наверняка уже позвонила Шефу, что утром к следователю вызвали. Он должен ей рот заткнуть, иначе завтра она его назовет, тогда капец.
– А если не позвонит?
– Значит, он будет дома сидеть, ничего не подозревая, нас дожидаться.
– А если уже сбежал?
– Косвенно признал совершенные преступления. Розыск и так далее...
– Допустим, я не разрешаю операцию, не убедил ты меня.
– В нерабочее время делаю что хочу.
– Все ясно с тобой. Значит, так, рации и прочее можете брать. Машина без водителя, бензин сами ищите. Отгула не дам. Торговаться будем?
– Обязательно!
– подпрыгнул Рогожкин.
– Два литра горючего из вашей "Волги", суббота и воскресенье - выходные.
– Литр!
– Пишите записочку шоферу.
Гераскин на маленьком листочке мелкими неразборчивыми буквами нарисовал золотым пером: "Онисимову. Выдать капитану Рогожкину литр Бензина из Волги. Г."
Оперативники вернулись в свой кабинет, и пока Ямщиков объяснял Ерошину, в чем суть дела, Рогожкин достал из сейфа такую же, как у полковника, премиальную ручку, заправленную такими же казенными чернилами, и так же малоразборчиво вписал "пять" перед "литр", поставив точку после.
"Ночь, улица, фонарь, аптека". Саня Ерошин сидит на подоконнике в подъезде, как какой-нибудь пацан. "В соседнем доме окна жолты. По вечерам по вечерам". Лучшее средство, чтобы не рассредоточить внимание и не отвлекаться - это вспоминать стихи. Хорошо, он школу не слишком давно кончил, помнит кое-что. "...окна жолты. По вечерам - по вечерам..." Окна в доме напротив постепенно гаснут. Но те, за которыми Саня наблюдает, горят. "Скрипят задумчивые болты..." Болты или болты? Болты скрипучие - хе, а ещё гений, в школе наизусть учить заставляли. Ворота скрипят чем? Ерошин стал вспоминать: шарниры, навесы, петли... Время от времени он глядел на зашторенные окна нужной ему квартиры. Это очень удобно, что в девятиэтажках есть ещё одна площадка на дополнительном этаже для обслуживания лифта. И есть ещё одно окно на лестнице, выше всех, никто не мешает. "...а на стене Недвижный кто-то, черный кто-то Людей считает в тишине." Это он, Ерошин, считает, только на окне. С окна, то есть. Или из окна?