Цезарь, или По воле судьбы
Шрифт:
– Начать собирать голоса. Он хочет стать консулом. Мы долго беседовали и согласились, что лучше всего ему вести себя так, словно ничего экстраординарного не произошло. Клодий встретил Милона на Аппиевой дороге и напал на него. Он был жив, когда Милон счел за лучшее отступить. Вот как все было.
– Ну-ну!
– Как только запах гари на Форуме улетучится, я созову плебейское собрание, – сказал Целий, протягивая свою чашу за очередной порцией разбавленного вина. – Пусть Милон сам разъяснит им подробности дела.
– Отлично!
Они помолчали. Потом Цицерон неуверенно произнес:
– Надеюсь, Милон освободил всех рабов, что там были.
Целий усмехнулся:
– О да! Иначе их пытали бы. А под пыткой можно сказать что угодно. Поэтому Милон их освободил.
– Надеюсь,
– Суда не будет, – уверенно сказал Целий. – К тому времени как изберут преторов, чтобы разобрать это дело, все уже позабудут о нем. Одно хорошо в нынешней анархии: если какой-нибудь плебейский трибун, например Саллюстий Крисп, попытается организовать судилище прямо сейчас, я наложу вето. И скажу Саллюстию, что я думаю о том, кто использует несчастный случай, чтобы отомстить человеку, некогда подвергшему его порке за посягательства на добродетель своей жены.
Они улыбнулись.
– Хотел бы я точно знать, какова роль Помпея во всем этом, – раздраженно сказал Цицерон. – Он сделался таким замкнутым, скрытным.
– Помпей Магн страдает от чрезмерно раздутого самомнения, – ответил Целий. – Я никогда не считал, что Юлия оказывала на него положительное влияние, но теперь, когда ее нет, пересмотрел свое мнение. При ней он был собран, деятелен и не лез ни в какие дрязги.
– Я склонен поддержать его выдвижение на пост диктатора.
Целий пожал плечами:
– А я еще в нем не уверен. По справедливости, Магн должен встать за Милона. Если он это сделает, я его поддержу. – Он скривился. – А Помпей выжидает. Смотрит, куда подует ветер на Форуме.
– Тогда постарайся, чтобы твоя речь в защиту Милона потрясла всех.
И речь Целия действительно была потрясающей. Милон в ослепительно-белой тоге кандидата в консулы слушал ее со скромным и заинтересованным видом. Хорошая тактика – ударить первому, да и Целий был прекрасным оратором. После он попросил Милона изложить свою версию столкновения с Клодием, которая была выслушана молча, без оскорбительных реплик. Поскольку речь была тщательно продумана, звучала она убедительно. Плебс колебался. Выходило, что Клодий сам напросился на хорошую трепку. Он был известным задирой, его шайки будоражили город задолго до появления противоборствующих им сил. Кроме того, этот смутьян одинаково презирал как первый, так и второй классы.
Сам Милон с Форума направился к Марсову полю. Помпей определенно уже должен быть у себя.
– Прошу прощения, Тит Анний, – сказал ему слуга, – но Гней Помпей никого сегодня не принимает.
Взрыв смеха, донесшийся из дальних комнат, перекрыл звучный голос хозяина дома.
– О Сципион, какой смешной анекдот!
Милон напрягся. Сципион? Что Метелл Сципион делает у Помпея? Обливаясь холодным потом, он поспешил вернуться в Рим.
Помпей всегда отделывался туманными фразами. Неужели он неправильно его понял? «Тебя порой посещают весьма дельные мысли!» – вот все, что сказал тогда этот хитрец. «Отделайся от Клодия, и я награжу тебя», – слышалось в этих словах. Но так ли было на деле? Милон облизал пересохшие губы, сглотнул слюну и сообразил, что его сердце колотится так бурно совсем не от быстрой ходьбы.
– Юпитер! – громко вскричал он. – Магн подставил меня! И заигрывает с boni. Я просто инструмент в его хитрой игре. Да, я нравлюсь boni, но что будет, если им больше понравится Магн?
Он шел к Помпею, чтобы сказать ему, что снимает свою кандидатуру на должность консула. Но теперь – нет. Нет!
Планк Бурса, Помпей Руф и Саллюстий Крисп снова созвали плебейское собрание, чтобы ответить Целию и Милону. Собрались те же люди. Лучшим оратором среди них был Саллюстий.
– Абсолютная чушь! – кричал он в своей завершающей речи. – Назовите мне хоть один веский резон, по которому человек с тридцатью рабами, вооруженными лишь мечами, может решиться напасть на отряд, состоящий из ста пятидесяти
Вокруг захихикали.
– Так что пролить свет на обстоятельства гибели Публия Клодия может лишь его убийца – Милон!
Саллюстий замолчал, усмехнулся, довольный тем, что выбил у Целия оружие, лишив возможности напомнить всем о его связи с Фавстой. Затем, набрав в грудь воздуху, перешел к заключительной стадии обличения:
– Весь Рим знает, что влияние Публия Клодия порой было разрушительным, и многие из нас осуждали его стратегию и тактику, но то же самое можно сказать и о Милоне, чьи методы были еще менее законными. Они с Клодием очень не ладили между собой, но скажите, зачем убивать человека, мешающего твоему политическому продвижению? Разве нельзя справиться с ним по-иному? Убийство – это не римский путь! Убийство указывает на еще более омерзительные вещи. Убийство, квириты, – это подрыв устоев государства! Ведь если вдуматься, что может быть проще? Человек становится у тебя на дороге, и ты убиваешь его! Никаких хлопот. Врага больше нет, и дорога свободна. Клодия Милон убил первым. Но станет ли Клодий последним в этом списке? Вот вопрос, которым мы все должны задаться! Кто из нас может похвастать такой охраной, как у Милона? На Аппиевой дороге с ним было сто пятьдесят человек! В кирасах, шлемах и поножах! С мечами, с кинжалами, с пиками! Эскорт Публия Клодия не шел ни в какое сравнение с этой армией! Зачем Милону подобное войско? Я утверждаю: чтобы захватить в Риме власть. Это он нагнетает страх. Это он задумал серию убийств! Кто будет следующим? Плавтий, еще один кандидат на консульскую должность? Метелл Сципион? Квириты, пока не поздно, остановите этого сумасшедшего! Да ограничится список его кровавых расправ лишь одной жертвой!
Не осталось больше ступеней сената, на которых можно было стоять, но большинство сенаторов стояли в колодце комиция и слушали. Когда Саллюстий замолчал, из колодца раздался голос Гая Клавдия Марцелла-старшего.
– Я немедленно созываю сенат! – громко выкрикнул он. – В храме Беллоны на Марсовом поле!
– Процесс пошел, – шепнул Катону Бибул. – Встречу назначили там, где Помпею от нее не увернуться.
– Они вновь начнут просить его стать диктатором, – сказал Катон. – А я этого не хочу!
– Я тоже. Но, полагаю, речь пойдет не о том.
– Тогда о чем?
– О senatus consultum ultimum. Нам нужно ввести законы военного времени, и кто лучше Помпея обеспечит их исполнение? Но не в роли диктатора.
Бибул оказался прав. Если Помпей и был разочарован ходом собрания, то не подал виду. Он сидел в toga praetexta в первом ряду среди консуляров и внимательно слушал дебаты. С видом глубокой заинтересованности.
А когда Мессала Руф предложил сенаторам принять senatus consultum ultimum, дающий право Помпею созывать войско для защиты государства, но не в качестве диктатора, Помпей любезно согласился, не выказав сожаления или раздражения.