Чада в лесу
Шрифт:
Рик Митчелл и его жена Джули знали все. Во всяком случае, им нравилось производить именно такое впечатление. Они все знали, они были «порядочными людьми»: если вы к ним пришли, они тут же начнут настойчиво предлагать что-нибудь съесть или выпить, создадут для вас все удобства и уделят вам время. Они заранее знали, что к ним наведаются трое полицейских, и Джули Митчелл уже приготовила для них предобеденное обильное угощение — кофе и лимонад, ячменные лепешки, сладкие пирожки и домашний торт. Вайн и молодой детектив налегли на угощение. Вексфорд и сам был бы не прочь поесть, но сдержался. Рик Митчелл скороговоркой повествовал о жизни деревни Пэссингэм-Сент-Джон, начиная
Но, когда тот остановился перевести дыхание, Вексфорд быстро вставил:
— А что вы можете сказать о той паре, — он заглянул в свои записи, — мистере и миссис Крофт, которые устроили свою свадьбу в лесу? Где они живут?
Митчелл выглядел оскорбленным. Он мог бы высказать все, что думает. Вы пришли сюда, в мой дом, едите прекрасные домашние пирожки, которые готовила моя жена, потея над горячей плитой, и не можете, проявив учтивость, дослушать меня до конца…
— На окраине деревни, — надулся он. — У их коттеджа какое-то идиотское названием. Как он там назывался, Джули?
— Не знаю, правильно ли выговорю. Раньшеон назывался Плющевой Коттедж, но сейчас его как-то смешно переименовали на индийский манер. Кералаили как там они это произносят.
— Она индианка — та, что вышла замуж. — Кажется, удовольствие делиться информацией оказалось сильнее всех обид Рика Митчелла. — У нее еще такое забавное индийское имя. Нариндер, если я, конечно, правильно произношу его. — Он смущенно взглянул на кентского детектива, у которого была оливкового цвета кожа, черные как смоль волосы и жгуче-черные глаза. — Недавно у них родился ребенок, полукровка, кажется, так говорят. Но думаю, на свете всякие нужны.
— Экономка мистера Шэнд-Гибба рассказала нам, что какие-то люди бывали в лесу время от времени, возможно, несколько лет подряд, они обычно кричали и визжали. Вам это о чем-нибудь говорит?
Но в ближайшие несколько минут этого Вексфорду узнать не удалось. И он, и она разразились чрезмерными похвалами в адрес бывшего владельца Пэссингэм-Холла и сожалениями о том, что он их покинул. Вот уж были милейшие люди, старая аристократия, но никогда носа не задирали.
— Весь Пэссингэм опечалился, когда милый старый мистер Шэнд-Гибб продал Холл. — Эти слова Джули Митчелл произнесла таким похоронным тоном, каким телевизионные дикторы объявляют о смерти поп-певца сразу после сообщения о победе английской футбольной сборной. — Таких один на миллион. И близко не похож на новых владельцев, этих Бакстонов. Нувориши, богатенькие яппи — вот кто они.
— Не то слово, можешь и еще что-нибудь добавить, — вставил ее муж, и на секунду Вексфорд испугался, что Джули именно так и сделает. Но она только покачала головой — скорее печально, чем злобно, — а Митчелл продолжил: — Я уверен, он уже несколько недель назад знал, что машина находится здесь. Может, сам привез туда машину и то, что было в ней, я бы не удивился. Что он делал здесь посреди недели в середине декабря, хотелось бы мне знать. Решил еще раз взглянуть на место преступления — другого объяснения у меня нет. Он точно знал, что машина там.
Вексфорд был склонен с ним согласиться, но не вслух.
— Давайте вернемся к тем людям, которые пели, хорошо? «Кричали и визжали». Вы не знаете, кто они?
Для Рика Митчелла
— Ктоони такие, я точно не знаю, то есть не знаю их имен, если вам это нужно. Но чтоони собой представляют, мне известно. Сборище дикарей — об этом говорит хотя бы то, как они паркуют машины на дороге, ведущей к Холлу. После этого на траве остаются такие ужасные борозды, которые потом никуда не деваются, так и остаются, просто ложка дегтя в бочке меда…
— А еще бывает слышно, как они кричат и вопят, Рик, — добавила Джули. — Ох, вы знаете, мы уже даже жаловаться собирались…
— Но не подумайте, что мистеру Шэнд-Гиббу. Он к тому времени уже уехал. Мы всерьез думали пожаловаться Бакстону. Но его-то это не волновало, не так ли? Его-то здесь не было, когда были они. Конечно, он же в Лондоне, жизнь прожигает, где ж ему еще быть.
— На английский язык их выкрики были не похожи, — сказала Джули. — Яз рю, яз рю, что-то вроде этого.
— Что, яз и рю? — спросил Вайн.
— Да, звучало именно так, но это же не по-английски, правильно?
Неоднократное упоминание об английском, видимо, пробудило в Митчелле остатки совести, потому что, прощаясь, он любезно поинтересовался у кентского детектива:
— Мы ведь вас ничем не обидели, правда?
Вексфорд вернулся в Кингсмаркэм, оставив двух других полицейских вести дальнейшие расспросы в деревне. Сам он собирался на похороны Джоанны Трой. Не она подъезжала на машине к обрыву в каменоломне — она была мертва еще до того, как ее положили в машину.
— Убита? — спросил он Тремлетта по телефону.
— Нет никаких оснований считать так, абсолютно никаких.
Кроме тех, что тело было перенесено с того места, где произошла смерть. Кому-то пришлось немало потрудиться, чтобы спрятать его. Но где же были дети Дейдов?
Во всяком случае, их родители пришли на похороны. В Кингсмаркэмской церкви Святого Петра были Роджер Дейд, его жена, а также родители Катрины, если Вексфорд не ошибся, приняв одного пожилого джентльмена за ее отца. Он же собирался поговорить с бабушкой и дедушкой, и, кажется, сейчас выпал такой шанс. Ничего страшного, что разговор состоится не в их собственном доме. Дейды, видимо, чувствовали себя лучше, подумал Вексфорд, они выгляделилучше. Они верили, что если Джоанна мертва, а в машине больше не было тел и поиски ничего не дали, то Джайлз и Софи живы. А верю ли в это я, спросил он себя. Не было ни малейшего повода думать, что дети живы, но он знал, родители больше полагаются на инстинкт и интуицию, чем на что-либо еще.
День стоял морозный и сырой, а в церкви размером с кафедральный собор был пронизывающий холод. Многим ли нужна заупокойная служба? Многие ли понимают, что нет в ней никакой необходимости и что закон не может заставить выслушивать органные соло и заунывные молитвы и гимны нараспев — всевозможные «Пребудь со мной» или «Господь — пастырь мой», — если вы в это не верите, если и покойный тоже не верил? Многие из присутствующих давно уже не бывали в церкви, подумал Вексфорд. Для них было бы гораздо лучше, если бы тело Джоанны Трой кремировали, а потом можно было бы спокойно собраться и вспомнить ее в кругу родных и близких. А сюда лишь семья принесла ей последние цветы — простенький венок из искусственных нарциссов от отца и мачехи Джоанны.