Чаганов: Москва-37
Шрифт:
– На каком языке говорили?
– На русском.
– Скажи, Чаганов, почему я должен клещами каждое слово из тебя вытягивать? – Повышает голос Берия. – Может теперь сам что-нибудь расскажешь?
«Что ж расскажу».
– Там же в Чикаго я встретился с академиком Ипатьевым…
«Не могу понять знает он об этом или нет».
– Так прямо случайно и встретился, в городе, где миллион жителей живёт? – В голосе Берия зазвучало раздражение.
– Взял телефонный справочник, он есть в каждой телефонной будке, нашёл его номер, позвонил и мы встретились. – Не поддаюсь на провокацию начальника. – Он живёт неподалёку.
– С
– Консультация мне была нужна по техническому вопросу. Ипатьев охотно согласился встретиться, рассказал над чем работает: оказалось над установкой для получения высокооктанового бензина. Я предложил ему сделать для меня копию чертежей, когда она будет готова.
– И, конечно, в отчёте о командировке забыл об этом написать. – Зловеще сверкнули стекла его пенсне.
– Товарищ Берия, – уже с трудом сдерживаюсь я. – в стране, в партии в тот момент шла острая политическая борьба. Моё имя напрямую связывают с именем товарища Кирова и вы хотите чтобы я докладывал скрытым и открытым его врагам в НКВД о своих контактах с беглыми академиками, иностранными мошенниками и троцкистами?
– А я что, по твоему, буду смотреть сквозь пальцы на такие твои связи? – Ядовито ухмыляется он.
– Я верю что человек, назначенный на этот пост товарищем Сталиным, сможет отличить врага от товарища…
«Хочешь сказать, что Ежова тоже назначили по предложению Сталина? Хочешь, но не можешь, не принято у нас сомневаться в решениях вождей».
– Оставим это пока, – делает озабоченное лицо Берия. – чтобы завтра подробный доклад о встречах с Ипатьевым, Боевым, долларах и прочем был у меня на столе. Сейчас поговорим об испанских делах…
На ватных ногах спускаюсь по лестнице в свой отдел, подношу часы к глазам.
«Ничего себе, дружеская беседа длилась почти пять часов. Гвозди бы делать из этих людей»…
Москва, ул. Большая Татарская, 35.
ОКБ спецотдела ГУГБ.
27 июня 1937 года, 18:00
– Здравстуйте, Алексей Сергеевич. – Валентина хватается за телефонную трубку. Киваю вохровке и неспешным шагом двигаюсь по напралению к своему кабинету. С противоположной стороны длинного коридора навстречу спешит Оля, сзади немного отстал чахоточного вида невысокий мужчина.
– Товарищ Чаганов, мы к вам. – Останавливаюсь, губы невольно расплываются в улыбке, видя её ладную фигурку. – Товарищ Медведь назначен начальником Особого отдела вашего СКБ. «Медведь? От него и половины не осталось».
– Филипп Демьяныч, – делаю шаг навстречу и обнимаю за плечи младшего лейтенанта (он замешкался протянуть мне руку в ответ). – очень рад, что будем работать вместе (Медведь сглатывает слёзы). Прошу в кабинет, товарищи.
– Начальников отделов и лабораторий ко мне. – На ходу бросаю секретарю.
– Как думаешь Медведь отойдёт? – мы с Олей идём по асфальтовой дорожке, проложенной вдоль высокого зелёного забора за которым от посторонних глаз скрывается наша секретная организация.
– Не знаю, посмотрим… – рассеянно пожимает плечами подруга. – лучше скажи ты Берии о нашем плане не говорил?
– О зарубежных гастролях? Нет. Мы же ещё со Шмелёвым не говорили. Надо продумать все детали, да и насколько
– Давай сегодня у меня, сразу будем печатать на машинке Особого отдела чтобы лишних вопросов не возникало.
– Вот ты где! – Кричит издали Лосев, вывернувший из-за угла особнячка «с которого полупроводники русские стали есть». – Идём скорее, что покажу.
– Товарищ Лосев, вы почему по вызову начальника СКБ не являетесь на совещание? – Сурово хмурю брови.
– Брось, – отмахивается он и хватает меня за руку. – это надо видеть.
Вместе заходим в настежь распахнутую дверь, я показываю на неё взглядом Оле, мол, смотри что творится, она понимающе кивает. Лосев тянет нас вглубь комнаты. У стены посреди широкого монтажного стола, освещённого тусклым светом лампы, на небольшом деревянном возвышении на ребре стоит медная шайба, закреплённая в пазу, с высверленной посередине дыркой. Склоняюсь над над устройством чтобы лучше его рассмотреть: с одной стороны к шайбе была припаяна тонкая серая пластинка, от противоположных сторон которой отходят два белых тонких проводка. Третий потолще медный идёт от шайбы.
«Похоже на транзистор…, но не на тот первый американский макет из проводов и палок, а на самый настоящий транзистор только большого размера (типа ТО-3): диаметр германиевой пластины примерно два с половиной сантиметра, с двумя маленькими металлическими бусинками, они, скорее всего, из индия, из которых торчат никелевые провода. Итак, что мы имеем? Сплавной германиевый pnp транзистор, маломощный, несмотря на внушительные размеры, и низкочастотный, хотя тут всё зависит от ширины базы: чем она уже, тем быстрее получится прибор. А вот контролировать эту ширину крайне трудно: во-первых, германий надо разрезать строго вдоль его основной грани, иначе переход не получится идеально плоским, во-вторых, строго выдержать температурный и временной техпроцесс вплавления индия, в-третьих… А да что говорить, с кустарной рентгеновской установкой, одной термопарой и секундомером получить что-нибудь приличное – это как выиграть в спортлото».
– Это ты что, Олег, – подыгрываю Лосеву чтобы не омрачать одно из величайших событий в истории. – задумал два диода на одной подложке сделать?
Вместо ответа он с загадочным видом щёлкает тумблером осциллографа, затем источника питания и, наконец, генератора синусоидального сигнала: мы все втроём с нетерпением ждём когда они прогреются.
– Смотри, Ань, – Олег поворачивается к подруге. – вот я подаю этот сигнал, синусоиду, на вход моего прибора. Здесь на экране ты видишь его. Затем я хочу посмотреть что произойдёт на выходе моего прибора…
– Тоже синусоида… – Оля вопросительно смотрит на него.
– Верно, – кивает он головой. – но её амплитуда в десять раз больше входной! Мой прибор усилил входной сигнал!
– Это что, усилитель на биполярном транзисторе? – Разочарованно протягивает она.
– Какой такой… – Лосев вытаращил на неё глаза.
– Это – кристаллический триод! – Сердито дёргаю её за рукав. – Олег! У тебя это получилось! Ты – гений! Частотную характеристику уже снял? Нет? Давай вместе посмотрим. Оля смущённо отступает от стола, а я начинаю медленно крутить ручку настройки частоты генератора, Лосев синхронно подстраивает развёртку осциллографа.