Чародеи. Пенталогия
Шрифт:
— Никого я не похищал, — устало сказал герцог.
— Да ну? — удивился Родерик самым добродушным тоном из всех возможных. — Может, скажешь еще, что она сама к тебе прибежала? Прям как наша Талеминка: при всех с Янганом ругается, а как стемнеет — аккуратно к Янгану под бочок…
— Но–но!.. — Талеминка сделала вид, будто собирается метнуть кинжал в предводителя. Впрочем, было видно, что на этот раз она не злится.
Услышав сравнение, герцог скрипнул зубами, глубоко вздохнул–выдохнул… Помолчал несколько секунд, а потом продолжил почти спокойным голосом:
— Я ничего не буду объяснять и доказывать. Так или иначе, я собирался жениться
— Что ж не стал? — фыркнула Талеминка. — Неужто Стевольт отказался бы породниться с тобой? Да твой домен больше королевского раза в два!..
— Я плохой придворный, — ответил герцог. — Как и мой отец, я всю жизнь жил на севере, в Приграничье, воевал с майрагинами. Я плохой придворный и никудышный интриган. Когда я приехал просить у Стевольта руки его дочери, Маркману и его людям ничего не стоило настроить короля против меня… Они меня боятся — все эти трусливые дворцовые крысы. И совершенно справедливо боятся… В общем, Стевольт мне отказал.
— И ты решил похитить принцессу?
— Я ее не похищал, — повторил Ратхар.
— А как же это еще назвать? Об этом на всех дорогах трубили… Что ж, по твоему мнению, на самом деле–то произошло?
Ратхар покачал головой:
— Я больше ничего говорить о Биацке не буду.
На некоторое время на стоянке было тихо. Алабирк и Талеминка ушли к ручью чистить котелки, сегодня была их очередь.
— А вот скажите, — обратился к герцогу Дэвид. — Допустим, вы бы стали королем. Что бы вы сделали?
— В первую очередь — укрепил бы королевскую власть. Ограничил бы самоуправство знати. Установил бы единую, справедливую…
— То есть, — перебил его Дэвид. — Вместо произвола феодалов крестьяне страдали бы от произвола королевских чиновников?
— Во! — обрадовался Фили. — Ты, герцог, из себя слишком умного не строй!.. И у нас умные найдутся!
— Нет, — ответил герцог Дэвиду, не обратив на шпильку Фили никакого внимания. — Я бы создал разумную, уравновешенную, а главное — справедливую систему управления.
— И каким же образом?
— Для начала — ввел бы должность бальи.
— Че эт такое? — удивился Фили. — Слово какое–то незнакомое…
— Так в соседнем королевстве называют судей, отвечающих за управление отдельными областями страны, — ответил Ратхар. — Очень разумная система, по моему мнению. Вся страна поделена на такие области. Кому–то что–то не понравилось, какой–то феодал кого–то обидел, кто–то какую–то несправедливость учинил… Обиженный, к примеру, крестьянин, приходит к бальи и пишет жалобу…
— Спустись на землю, родимый, — посоветовал Родерик. — Твои ж крестьяне ни писать, ни читать не умеют!
— Жалобу напишет писарь, — не смутился герцог. — Вообще, в подчинении бальи будет много людей — и солдаты, и писари, и юристы… Ну а если он своими силами не сумеет несправедливость исправить — мне доложит. Я такого феодала с большим удовольствием к ногтю прижму. Если, конечно, он того заслуживать будет… А вообще, — вдохновляясь все более, продолжал Ратхар, — всю систему управления в корне надо менять. Во–первых, сократить налоги. Во–вторых, те налоги, которые крестьяне и горожане все же платить будут, на две части делить — одну часть они будут отдавать своим сеньорам, а другую — в королевскую казну. Для сеньоров установлю жесткий порог, для всех единый — и чтоб больше указанной суммы с крестьян брать не смели! Так же ограничено будет и число военных людей, коих знатные люди к себе на службу
— Сладко баешь, — покачал головой Родерик. — Ох, сладко… Токмо про одну самую последнюю подробность упомянуть забыл: про молочные реки с кисельными берегами.
— Нет, Родерик, ты не прав… — вздохнул Дэвид. — Все это вполне реально. Хотя и не так весело и замечательно, как обещает нам господин герцог… Это называется переход от раздробленного феодализма к абсолютной монархии.
— А это хорошо или плохо? — осторожно осведомился Фили.
— Я бы сказал, друг мой, что это неизбежно.
— А еще я сделаю… — начал, было, герцог, но Янган бесцеремонно оборвал его:
— Да уймись ты, наконец! К Стевольту тебя доставим — вот ему лично и объяснишь со всеми подробностями, что сделаешь, когда вместо него станешь королем.
— Да будет тебе, Янган! — вступился за герцога Фили. — Красиво врет. Отчего бы не послушать?.. Продолжай, мил человек. Чего ты там еще сделаешь, когда королем станешь?.. Я вот тоже на досуге люблю на спине поваляться и об чем–нибудь этаком помечтать. Я бы, если б королем заделался, велел бы столб мраморный до неба поставить, а на верху столба сапог бы прикрепил.
— Зачем?! — поразился Родерик. — Зачем там сапог?!.
— А затем, — давясь смехом, ответствовал Фили, — чтобы все прохожие на этот сапог глядели бы и друг у друга бы интересовались: «А зачем он на мраморный столб высотой до небес свой старый сапог поставил?» И удивлялись бы они этому неимоверно!..
Наемники засмеялись.
— Продолжай, милорд герцог, продолжай! Внимательно слушаем…
Ратхар, словно очнувшись от сна, холодно оглядел всю компанию.
— Мне с вами не о чем разговаривать.
— А что ж так? — развел руками Родерик. — Почему мы тебе не любы? Презираешь ты нас, что ли? Столько о любви своей к народу говорил, а сам от народа отворачиваешься!
— Не хочу попусту трепаться, — отрезал герцог. — Верить вы мне не хотите, золото вам не нужно, на волю вы меня все равно не отпустите.
— Эт верно, — кивнул Родерик. — Вот эт ты верно заметил!
— А если так — о чем говорить? Вы же наемники, голь перекатная… Вам бы до завтрашнего дня дожить да золота побольше урвать — больше ничего не надо. То, что завтра вся страна развалится на части, а весь север майрагины захватят — разве вас это волнует? Да ни в одном месте!